Корреспонденты VSE42.Ru побывали в кемеровском специализированном доме ребёнка, где живут брошенные груднички, дети из неблагополучных семей, а также малыши, которых сдали в казённое учреждение на время, и подготовили репортаж о жизни мальчиков и девочек, которым воспитатели заменяют мам и пап.
Смех и гомон на игровой площадке "Тёплого дома" слышен далеко за пределами территории: мы приезжаем во время утренней прогулки, когда большая часть воспитанников бодрствует. Два незнакомых человека – съёмочная группа VSE42.Ru – сразу привлекают внимание детей: они моментально отвлекаются от игрушек, приветливо машут гостям ручками и здороваются.
– Смотрите, какие у нас детки вежливые, – улыбается старший воспитатель Людмила Канина. – Сейчас малыши спят, а взрослые – гуляют, после обеда – наоборот. Чуть дальше – группа детей с ограниченными возможностями здоровья, за ними следят две медсестры. Наш Дом ребёнка рассчитан на 100 человек, но в данный момент тут – 70 детей. Здесь находятся дети до трёх лет, потом они идут на разные формы усыновления или в детский дом; дети-инвалиды живут у нас до четырёх лет.
Группы мы, по сути, формируем разновозрастные: дети подражают друг другу, и, если есть два-три говорящих ребёнка, остальные начинают смотреть и делать так же. Поступают дети из больниц, стационаров, неблагополучных семей – очень педагогически запущенные, которые не умеют ни кушать, ни одеваться, ни разговаривать. Реабилитирует их весь наш коллектив: четыре логопеда, педагог-психолог, социальный работник, музыкальный руководитель, медсёстры, три врача-педиатра, врач-невролог, массажист, воспитатели… Нельзя сказать, что у нас большая текучка кадров: многие работают несколько десятков лет, уже душой привязались к Дому ребёнка и детям. Приходят, конечно, случайные люди, которым тяжело работать с детьми и которые здесь надолго не задерживаются, – вздыхает Людмила Николаевна.
Воспитатель группы "Колобок" с 25-летним стажем Оксана Столь рассказывает, что игры в Доме ребёнка абсолютно такие же, как и в детском саду, да и к тому же спонсоры дарят много игрушек, так что в "Тёплом доме" всего в достатке.
– У нас постоянно по плану музыкальные занятия, костюмированные утренники, физкультура, к нам нередко приходят гости: клоуны, артисты с шоу мыльных пузырей, например. Нечасто, но всё же мы выбираемся летом за город. Новогодние утренники у нас вообще шикарные. Только вот жалко, конечно, когда деток забирают: мы привыкаем к ним, а они – к нам. Но радуемся, что ребятишки идут в семью, что у них будут мама и папа, индивидуальная любовь. Бывает, пары придут усыновлять, гуляют с ребёнком, прежде чем забрать, и всё равно детки нас за мам принимают. Некоторые плачут. И мы плачем. Деток много сложных. К нам приходила семья, которая хотела забрать двух инвалидов – девочку с синдромом Дауна и парализованного мальчика. Берут их, конечно, но нечасто.
Второй воспитатель группы "Колобок" Марина Чеснокова отмечает, что здорового, сохранного ребёнка смотрят семьи, у которых нет возможности родить самим.
– А вот пары, у которых уже есть дети, приезжают и берут инвалидов. Когда "дядя" какой-то появляется, дети тянутся к нему. Мужчин не хватает. Дворники, водители часто подходят к детям, общаются с ними, катают их.
Пока мы общаемся с сотрудницами, к нам подбегают мальчики и девочки, чтобы познакомиться и поиграть.
Например, двухлетний Владик приносит лошадку и настойчиво даёт мне в руки, потом кидает мячик и громко смеётся, а через пять минут крепко обнимает за ноги и робко называет "мама". Нашему фотографу Александру Патрину Влад доверил любимую игрушку – машинку, – и с удовольствием наблюдал за "покатушками" по земле.
Скромная Ульяна внимательно осматривает нас, сидя на качелях, и изредка отвечает на вопросы воспитателей.
Но позже девочка активизируется, когда внимание небольшой группы детей начинает привлекать фотоаппарат – по словам сотрудников "Тёплого дома", новая игрушка теперь запомнится всем надолго.
Пока мы с Александром сидим и наблюдаем за гуляющими детьми в беседке, воспитатели постепенно уводят детей в корпуса на обед. Оказывается, веранда, позволяющая находиться на улице во время дождя, одновременно служит "гаражом" для игрушечных автомобилей: кто-то из старших мальчиков, ловко поворачивая руль, припарковал пару-тройку машин и убежал за своей группой.
Последние уходящие с площадки дети проходят мимо нас, оборачиваются, и я отчётливо слышу диалог мальчика и воспитателя, от которого сжимается сердце.
– Там мама моя сидит…
– Ну где-то твоя мама есть – скоро она за тобой придёт.
Главный врач Дома ребёнка Сергей Букша постоянно выходит на прогулку с детьми, которые любят проводить с ним время.
– Какая молодец, только смотри, чтобы головка не закружилась, – говорит Сергей Иванович Соне, прыгающей на батуте.
Сергей Иванович быстро переключается с диалога и признаётся, что, когда возникают какие-то сложности, эмоционально и физически справляться нелегко.
– Но потом говоришь себе: "Кто-то же должен эту работу делать". И стараешься, чтобы детям было хорошо. Сюда вложено немало моих сил: мы провели капитальный ремонт, сделали новую пристройку, чтобы детям лучше здесь жилось. Практически всех знаю по именам, кроме тех, кто недавно поступил. Самый старший у нас – пятилетний Илья, у него – ДЦП нижних конечностей. Мальчик очень перспективный, контактный, любит со всеми гулять, но пока мы никого не смогли ему найти. Он уже хорошо научился ходить на костылях.
– Серге Иван, потом походим? – спрашивает Илья главврача, когда тот немного отвлекается от нашего разговора.
– Илья был сначала в семье, с родителями, потом мама перестала за ним следить, и позже он поступил в Дом ребёнка, когда ему было около года, – продолжает Сергей Букша. – Мать лишена родительских прав, она здесь даже не появляется, отца нет. Может, она даже забыла про него. У нас же только когда к Малахову попадают, все всё помнят, собираются забирать, особенно если на этого ребёнка претендует другая семья. Илья маму не вспоминает, раз он с ней не контактирует. Нам пришлось приложить много усилий для его восстановления. Собирались в прошлом году переводить в детский дом, но нас попросили дополнительно реабилитировать его. Сейчас очень хорошо занимается с логопедом, стал разговаривать: раньше было сложно понять, что он имеет в виду. Он понимает, что он уже большой и ему здесь неинтересно, знает, что в детском доме дети старше. Илья уже психологически готов к этому.
В основном к нам попадают из отделения брошенных детей, перинатального центра Кемерова, детской многопрофильной больницы, Юрги, Топок, Ленинска-Кузнецкого, Чебулы, Тяжина, Мариинска и Яшкино. У нас ведь специализированный Дом ребёнка – для детей с поражениями центральной нервной системы и нарушениями психики. Сейчас у нас – 40 из 70 детей статусные (когда ситуация с биологическими родителями решена – прим. ред.).
В 2012 году был такой аврал – детей отдавали налево и направо. А потом, когда начали их возвращать пачками уже в детские дома, призадумались и стали жёстче подходить. Смотрим документы – если семья проходит множество учреждений и всё никак не может найти подходящего ребёнка, это уже о чём-то говорит. Хорошую семью видно сразу: у них глаза горят, они общаются с ребёнком. А вот когда приходят – один раз посмотрели на ребёнка, ушли оформлять документы и даже не поиграли, – уже другое дело. "Нет никаких заболеваний? Берём". Я считаю, что детей надо отдавать только в семьи, которые хотят усыновить. Всё. Тогда это будут действительно показательные цифры.
У нас были возвраты, но их – единицы. Раньше брали, не справились – возвращают в детский дом, так как дети уже подросли. Я хожу на разные совещания и слышу такую статистику, что в течение года 12-15 детей из 300 возвращают. А ведь у ребёнка развивается чувство неполноценности.
Закрыть вообще детские дома – нереально. Уровень жизни у людей не повышается, а нынешний кризис показывает, что нищих очень много. Но я бы не сказал, что количество детей сильно увеличилось: одни пребывают, других забирают.
Пакет документов, в принципе, небольшой: справки из опеки, справки о состоянии здоровья, отсутствии судимости, зарплате, жилье. Также прилагается автобиография, заявление, потом – прохождение школы приёмных родителей. В этом году мы уже отдали 28 детей. Дети до года практически все ушли на усыновление, а те, которым полтора-два года, – в приёмные семьи. Многие приходят к нам за вторым ребёнком. Общаемся с теми, кто изъявляет желание общаться. В этом году иностранцы не усыновляли: они только выбрали, пока оформляют документы. Очень много детей разбирают в другие регионы – Москва, Тюмень, Алтай.
Если усыновляют двух и более детей-инвалидов, то им выделяют денежные средства и предоставляют жильё. Был прецедент, когда двух детей у нас выбрали, и мы спрашиваем: "С какой целью?". Нам ответили: "Мы хотим получить жильё". В суде им отказали, когда узнали, что берут детей в корыстных целях. Были и прецеденты на юге Кузбасса, когда над детьми с психическими отклонениями, у которых уже миллионные сбережения, оформляли опеку, тратили их деньги и возвращали обратно.
Специалист по социальной работе Дома ребёнка Ксения Саблина знакомит нас с детками из младших групп – от грудничков до годовалых детей, к которым мы попадаем во время кормления.
– Мы даём малышам гипоаллергенные смеси, постепенно вводим пюре, каши, а старшие дети едят за общим столом в группах, в соответствии с возрастом.
Что касается данной группы, то тут есть статусные дети, которых уже можно брать на усыновление. Это Марк, ему 1 год и 3 месяца. У нас он был сначала временно, затем мама не стала его забирать (в графе отец стоит прочерк), в данный момент мы решаем вопрос о его жизнеустройстве: занимаемся определением статуса и лишением прав матери. Мальчик очень активный, любознательный, ему всё надо попробовать.
Кириллу почти год – его мама ограничена в родительских правах, папа – лишён. Мама может посещать ребёнка, но она этого не делает: она тоже воспитанница детского дома и выбрала для ребёнка такую же судьбу.
Также есть домашние дети: например, у одного мама находится на лечении: он в доме ребёнка временно. Такие малыши, естественно, не статусные – их снимать нельзя.
Встречи у нас проходят в приёмной, но чаще всего отдаём гулять по территории. Лишённым родительских прав не запрещено приходить, но не каждый это делает. Зато к нам приходят волонтёры, практиканты (студенты медицинского университета), а также женщины на пенсии.
Ксения признаётся, что редко ходит по группам, поэтому дети не запоминают её и каждый раз спрашивают: "Ты моя мама, ты за мной?". Девушка с грустью вздыхает: все дети ждут маму (воспитатель её не заменит), и она должна быть одна – та, которая придёт и заберёт.