Два дня врачи Кузбасской областной детской клинической больницы им. Ю. А. Атаманова отказывались делать УЗИ семилетней кемеровчанке Арине Кузнецовой, которую родители привезли в медучреждение с болями в животе. Вместо обследования и лечения, по словам матери девочки, ей сделали клизму. В результате Арина оказалась на операционном столе, но уже в другой больнице. Чем закончилась эта история и единственная ли она в кузбасской детской многопрофильной, читайте в материале журналиста VSE42.Ru.
Арина Кузнецова начала жаловаться на боли в животе своей маме Анне в понедельник, 2 августа. К вечеру девочке стало хуже, и отец повез ее в Кузбасскую областную детскую клиническую больницу им. Ю. А. Атаманова, которую в народе называют "многопрофильной".
– Не знаю, нужно ли говорить о том, что мы просидели в очереди в приемном отделении четыре часа. Сейчас, наверное, это уже неважно, но все же. У Арины взяли анализ крови, который показал повышенное количество лейкоцитов (14.6*10^9/л – прим. ред.). Педиатр Шутрова поставила дочке диагноз "кишечная колика", что, собственно, и зафиксировано в выписном эпикризе от 2 августа 2021 года, – рассказывает отец Арины Кузнецовой Дмитрий.
По словам мужчины, педиатр пригласила хирурга. Когда специалист начал, осматривая Арину, надавливать ей на живот, девочку вырвало.
– Хирург после осмотра сказала, что острой хирургической патологии нет. Педиатр, несмотря на повышенные лейкоциты, отправила мужа с дочкой домой, рекомендовав во время еды принимать мезим, а если болевой синдром повторится, то но-шпу и эспумизан. Нужно заметить, что боли у дочки не проходили ни до, ни после посещения врача, – вспоминает события начала августа мама девочки Анна Кузнецова.
Родители говорят, что когда Арина вернулась домой, то от болей в животе все время находилась в скрюченном положении и не могла заснуть. Ночью со 2 на 3 августа у нее открылась рвота. Родители по рекомендации педиатра давали девочке но-шпу, но препарат не помогал.
– Днем 3 августа я снова везу дочь в "многопрофильную", где мы проводим более шести часов. За это время Арину смотрел педиатр, хирурги, у нее повторно взяли анализ крови. И что удивительно, результат показал, что лейкоциты в тот момент были в рамках нормы (7.1*10^9/л – прим. ред.). Забегая вперед, скажу, что на следующий день, когда Арине делали операцию уже в гинекологическом отделении №2 Кузбасской областной клинической больницы им. С.В. Беляева, лейкоциты у нее по-прежнему были высокие (около 14.6*10^9/л – прим. ред.). Что произошло с анализами в "многопрофильной", остается загадкой. Зато 3 августа у Арины оказался плохой анализ мочи – повышен белок. Ее по очереди осматривают все врачи, включая заведующую хирургией. Все ребенка мнут, животик давят. И педиатр принимает решение поставить Арине клизму. Только этот факт она почему-то в эпикриз не внесла. В строке "диагноз" 3 августа педиатр Полуконова написала "функциональное нарушение пищеварения", – вспоминает Дмитрий.
Любопытно, что за два дня многочасового пребывания Арины в детской многопрофильной больнице ей не сделали ни УЗИ, ни ФГДС, ни рентген.
– Муж настаивал на УЗИ. Но почему-то врачи отказались его назначать. Он предлагал поехать сделать УЗИ платно, но специалисты "многопрофильной" убеждали его, что в этом виде исследования нет необходимости, нет клинических оснований. Говорили, что вообще нет повода для беспокойства, – говорит Анна Кузнецова.
Как рассказывает женщина, все эти два дня Арина ничего не ела и не пила: от каждого глотка, от каждого кусочка пищи ее рвало. К тому же ребенок был измучен болями и длительным пребыванием в коридорах детской многопрофильной больницы.
– В итоге Арине в "многопрофильной" поставили укол спазмолитика. И, несмотря на то, что после этого ей не стало легче, ребенка отправили домой с болевым синдромом и рвотой. Кроме того, ей опять назначили но-шпу и мезим, а также эспумизан, смекту и регидрон, по сути, не оказав никакой помощи, хотя это было повторное обращение, – рассказывает Анна.
Утром 4 августа, понимая, что от детской многопрофильной больницы добиться ничего не получится, Анна повезла дочь по частным клиникам. Но, по ее словам, везде была плотная запись, и на прием врачу за деньги попасть не удалось.
– Тогда мы поехали в детскую поликлинику №16 по месту жительства. Я обратилась в кабинет УЗИ. Сначала врач просила направление. Но, когда я начала со слезами умолять ее посмотреть Арину, та повела меня за направлением к гинекологу (у педиатра была огромная очередь из пациентов). Гинеколог быстро оформила бумагу. Только узист приложила датчик аппарата к Арининому животу, у нее глаза стали огромными. У дочки правый яичник был увеличен в два раза! Узист немедленно пригласила гинеколога. Они все посмотрели, обсудили. У меня началась истерика, плохо помню, что происходило в тот момент. Гинеколог быстро выписала нам направление на экстренную госпитализацию в гинекологию Областной больницы. Благодарна врачам нашей поликлиники за оперативность и слаженность действий, – вспоминает Анна Кузнецова.
В Кузбасской областной клинической больнице им. С.В. Беляева врачи приняли решение о проведении срочной лапароскопической диагностики прямо в операционной. Если объяснить в двух словах, это значит, что через проколы в брюшную полость пациента вводится лапароскоп, при помощи которого специалисты изучают патологию (в случае Арины Кузнецовой это "перекручивание правого кистозноизмененного яичника, ножки яичника и маточной трубы") и на месте консилиумом решают, как действовать дальше.
В результате обследования брюшной полости девочки врачи обнаружили, что "правые придатки синюшные, подкручены за счет увеличенного яичника на 720 градусов с признаками нарушения питания в области анатомической ножки ˂…˃. Правый яичник багрового цвета, ˂…˃ отечен с массивными кровоизлияниями размером 6,2 х 6,3 х 5,3 см. В апикальном отделе (верхнем – прим. ред.) зона некроза (омертвение ткани под влиянием нарушения кровообращения – прим. ред.) диаметром 1,9 см". Все это подробно зафиксировано в протоколе операции от 4 августа 2021 года.
– Доктора после диагностики решили немедленно оперировать Арину, – объясняет мама девочки.
Врачи под общим наркозом произвели деторсию (устранение скручивания) правых придатков ребенка и провели резекцию (удаление) части правого яичника в зоне некроза.
– Большая удача, что врачи приняли решение оставить придатки. При худшем раскладе планировали удалить правый яичник. А если бы некрозом была задета матка, удалили бы и ее. Но в результате врачи убрали скрутку, все поправили и удалили только часть яичника. Хочу заметить, что, когда мы приехали в Областную больницу, где бы мы ни были (на ЭКГ, рентгене или где-то еще), все врачи и медсестры, глядя в выписку из "многопрофильной", удивлялись, что там Арине не сделали УЗИ. Ведь зачастую счет идет на часы. Состояние пациента может быстро ухудшиться. Странно, но почему-то в многопрофильной больнице об этом не подумали, – говорит Анна Кузнецова.
Чем могла закончиться для Арины эта история, если бы сотрудники многопрофильной больницы продолжали лечить девочку от расстройства пищеварения, мы попросили прокомментировать новосибирского гинеколога Леонида Романова.
– Некроз – это процесс отмирания тканей, который порождает в организме пациента сильный воспалительный процесс – перитонит. Если бы ребенку не была вовремя проведена операция, то сначала бы у девочки началось воспаление органов малого таза, затем брюшной полости. Теоретически вследствие этого ей могли удалить и матку, и второй яичник. Но стоит заметить, что у таких маленьких детей врачи в последнюю очередь подозревают патологии, подобные той, что развилась у Арины. Это редкость для семилетних девочек. Боли в животе, рвота, повышенные лейкоциты – неспецифические проявления заболеваний, поэтому неудивительно, что врачи предположили расстройство пищеварения. Но УЗИ, конечно, стоило сделать. Я не могу судить, почему специалисты отказались от этого исследования. Однако, разумеется, оно бы помогло поставить точный диагноз на более ранней стадии, – объясняет Леонид Романов.
К счастью, Арина восстанавливалась после операции без осложнений. На седьмой день ей сняли швы, а на девятый проводили домой. Разумеется, девочке показан длительный физический покой. К сожалению, врачи рекомендовали ей избегать активных видов спорта и танцев. Пока Арине придется попрощаться с акробатикой, которой она с удовольствием занималась. Конечно, девочка расстраивается, но мама ее успокаивает: "Здоровье дороже". Сложно сказать, пришлось бы Арине бросить акробатику, если бы в первый день обращения в многопрофильную больницу ей сделали УЗИ? Возможно, нет. Получилось, как получилось. Хорошо, что осталась жива и относительно здорова.
В данном случае интересен только один вопрос: как случилось, что в крупной детской клинике, которая включает в себя родильный дом, могли пропустить именно гинекологическую патологию? Возможно, родителям Арины удастся получить на него ответ после обращения в прокуратуру, что они собираются сделать в ближайшей время.
Напомним, не всем так, как Арине Кузнецовой, повезло после посещения кузбасской многопрофильной больницы. Наверняка, многие наши читатели помнят историю Евы Грабовской, которой кемеровские врачи девять месяцев не могли поставить диагноз. А когда, наконец, сделали это, оказалось, что у ребенка четвертая стадия агрессивного рака – нейробластома. Первые признаки страшной болезни у Евы появились в мае 2018 года. А диагноз поставили только 28 февраля 2019-го. Об этом нам рассказывала мама Евы – Яна Грабовская. Женщина говорила, что в какой-то момент Ева перестала вставать, настолько она была слаба. 27 февраля родители в отчаянии повезли дочь в многопрофильную больницу. По словам Яны, дежурный хирург, ощупав живот Евы, решил, что у ребенка застой кала.
– Нам сделали две клизмы и снова отправили домой. Ева увядала на глазах. 28 февраля я вызвала скорую помощь. Нас снова привезли в "многопрофильную". Врачи "скорой" подняли шум, требовали, чтобы Евой серьезно занялись, – рассказывает Яна Грабовская.
Только тогда к Грабовским пригласили врача, который полтора часа делал УЗИ, пытаясь понять, что с ребенком. Именно он обнаружил опухоль. И немедленно отправил Еву на томограмму, которая позволила окончательно подтвердить серьезный диагноз. Напомним, что это произошло только спустя девять месяцев после появления первых симптомов болезни и их постепенного нарастания.
– До этого кто только ни осматривал и ни щупал Еву: и хирурги, и педиатры, и инфекционисты, и окулист. И никто ничего не нашел и даже не сделал никаких предположений. И только спустя столько времени удалось выяснить, что у нее большая опухоль в забрюшинном пространстве, опоясывающая по поясу и распространившаяся в область малого таза, – говорит Яна Грабовская.
После оглашения страшного диагноза весь Кузбасс и не только собирал огромные суммы на лечение Евы в Германии. Ребенок прошел множество тяжелых процедур, таких как химиотерапия, противорецидивная терапия, операции по удалению опухоли и пересадке костного мозга. Спустя два года борьбы Ева жива и продолжает лечиться. Но можно ли было всего этого избежать, не доводить нейробластому до четвертой стадии, проведя более тщательную диагностику вместо лечения клизмами несуществующего застоя кала? Или для больниц такие дети, как Ева и Арина это всего лишь статистическая погрешность в потоке пациентов с более "стандартными" заболеваниями? На эти вопросы также нет ответов ни от врачей, ни от медицинских чиновников. А если и появятся, то будут ли они честными?
Пока же Анна и Дмитрий Кузнецовы просят власти обратить внимание на проблемы в здравоохранении Кузбасса и принять меры, чтобы подобные ситуации, как те, что случились с Ариной и Евой Грабовской, не повторялись.