Новокузнечанка Виктория Мастерко умерла 30 мая 2020 года. Женщине было всего 54 года. Реанимация ехала к ней больше часа вместо положенных 20 минут. Родные Виктории утверждают, что сотрудник "скорой" неверно оценил состояние пациентки, а у первой прибывшей по экстренному вызову бригады не было оборудования для проведения реанимационных действий. Почему ни одна из 33 работавших в тот день машин СМП (скорой медицинской помощи) не приехала на помощь пациентке и можно ли было спасти Викторию, выяснял журналист VSE42.Ru.
Несмотря на то, что пандемия коронавируса заполонила все новостные ленты и эфиры, люди продолжают страдать и умирать и от других заболеваний. А помощь перестала приходить к ним еще тогда, когда в Кузбассе не было и намека на коллапс системы здравоохранения.
Виктория Мастерко умерла, по словам ее дочери Валерии, буквально за несколько минут до приезда скорой помощи, в три раза превысившей норматив доезда до пациента по экстренному вызову, который составляет 20 минут. Причина смерти женщины – атеросклеротическая болезнь сердца.
– Вечером в субботу маме стало плохо: появилась слабость, одышка, подскочил сахар в крови, посинели губы, не измерялось артериальное давление. Я позвонила в "скорую", перечислила симптомы. Рассказала о перенесенном мамой в 2011 году инфаркте, сахарном диабете и атеросклерозе сосудов нижних конечностей. Я видела, что маме очень плохо, и просила, чтобы к нам скорее отправили врачей. Но диспетчер расспрашивала меня о том, есть ли у мамы температура, и о том, выезжала ли она за границу, – вспоминает дочь Виктории – новокузнечанка Валерия Мастерко.
Первый звонок в "скорую" от Валерии поступил в 22:01. Это время отражено в письме кузбасского Минздрава, которое позднее было направлено Валерии в ответ на ее жалобу. Свободных бригад СМП в тот момент, как утверждали чиновники, не было, они "находились на поступивших ранее вызовах и ожидавших своей очереди".
Через восемь минут, в 22:09, девушка вновь позвонила в скорую помощь.
– Состояние мамы быстро ухудшалось. Ее речь стала несвязной, губы совсем посинели. Когда она начала закатывать глаза, я попыталась сделать ей непрямой массаж сердца, – рассказывает Валерия.
Из ответа областного Минздрава следует, что после второго звонка девушки в 22:09 "повод к вызову был исправлен" фельдшером по приему вызовов и передачи их выездным бригадам на "без сознания". Но свободных бригад на тот момент, по версии чиновников, все еще было.
Здесь стоит отметить, что "скорая" оказывает разные виды помощи: экстренную и неотложную. И в соответствии с приказом Минздрава РФ от 20 июня 2013 года №388н "Об утверждении порядка оказания скорой, в том числе скорой специализированной, медицинской помощи", рекомендуемое время приезда бригады для оказания экстренной помощи составляет 20 минут, а неотложной помощи – 120 минут.
Уточним так же, что все по тому же приказу Минздрава РФ: "Скорая, в том числе скорая специализированная, медицинская помощь оказывается в следующих формах:
а) экстренной – при внезапных острых заболеваниях, состояниях, обострении хронических заболеваний, представляющих угрозу жизни пациента;
б) неотложной – при внезапных острых заболеваниях, состояниях, обострении хронических заболеваний без явных признаков угрозы жизни пациента".
Логично, что экстренные вызовы находятся в приоритете по сравнению с неотложными. А степень угрозы жизни или ее отсутствия должен определить диспетчер скорой помощи по телефону.
Как следует все из того же ответа Минздрава, 30 мая 2020 года по Новокузнецку работало 33 бригады СМП.
На момент первого звонка Валерии в "скорую", то есть в 22:01, своей очереди ожидали 50 вызовов. Как поясняет Минздрав: 15 из них по скорой (экстренной – прим. ред.) помощи с рекомендуемым временем доезда до пациента 20 минут; 21 вызов был по неотложной помощи с рекомендуемым времем доезда до пациента 120 минут; 14 вызовов требовали медицинской эвакуации, то есть, вероятно, были не срочными.
Если диспетчер определил первый вызов как неотложный, то в тот момент на 33 бригады приходилось 36 вызовов (15+21), требующих медицинского вмешательства. То есть 1,1 вызова на одну бригаду.
Во время второго звонка Валерии в скорую в 22:09, спустя восемь минут, повод к вызову, как мы помним, был исправлен на "без сознания", что явно указывает на "нарушение сознания, представляющее угрозу жизни" и требующее экстренных действий. Таким образом, приоритет вызова повысился.
Как уточнятся в ответе Минздрава, в 22:09 "3 бригады находились на обработке на дезостанции; 1 была снята старшим врачом (карантин сотрудника по COVID-19); 1 на пересмене водителя. Остальные бригады работали на вызовах, поступивших ранее". То есть из 33 машин в тот момент работали 28.
Машина скорой помощи, выехала к Виктории Мастерко в 22:37, то есть спустя 28 минут после "переквалификации" вызова в экстренный. И спустя 36 минут с момента фиксации первого обращения.
В своем ответе Минздрав поясняет, что "с 22:01 до 22:37 на станцию скорой помощи поступило еще 20 звонков. Из них: 9 экстренных, 10 неотложных и 1 с поводом "медицинская эвакуация".
То есть всего в эти 36 минут в работе были 55 вызовов, требующих медицинского вмешательства. Но экстренного, максимально быстрого реагирования требовали только 24 вызова (15+9).
Напомним, что 5 бригад были по разным причинам сняты с работы, и Новокузнецк обслуживали 28 машин. Достаточно ли было такого количества бригад на 24 экстренных вызова? Возможно, что достаточно, а может быть и мало. Все зависит от сложности каждого конкретного вызова. В любом случае ясно, что на тот момент количество работавших бригад превышало количество экстренных вызовов как минимум на 4 машины. А значит, помощь к Валерии Мастерко, видимо, имела все шансы прибыть вовремя.
Итак, как говорится в ответе Минздрава, в 22:37 на вызов к Виктории Мастерко была направлена освободившаяся бригада СМП. В 22:55 медики были на месте. Время доезда машины на тот момент составило 46 минут с момента перевода вызова в статус "экстренного" и 54 с момента первого обращения.
– Когда зазвонил домофон, я побежала навстречу медикам и говорю им: "Мама умирает!". Она перестала дышать за минуту до их прибытия. Но молодая фельдшер мне грубо ответила: "Можно под руку не говорить?". Правда, когда они зашли в квартиру и увидели маму, то растерялись. Девушка побежала вызывать реанимацию. Потому что на наш вызов приехала обычная машина, а не реанимобиль. Хотя я говорила диспетчеру, что у мамы был инфаркт, сахарный диабет и атеросклероз. Почему к нам не направили реанимацию? Видимо думали, что я специально панику развожу, чтобы ускорить приезд бригады. Но это было не так! Я видела, что дело плохо, что мама была холодная, губы с каждой минутой все больше синели, речь становилась несвязной. И я говорила об этом диспетчеру. Но машина пришла без нужного оснащения, – вспоминает Валерия.
Как сказано в ответе Минздрава, фельдшеры первой прибывшей на место бригады "начали реанимационные действия", а в 23:02 вызвали "специализированную бригаду", которая прибыла на адрес в 23:11 – спустя 62 минуты после того, как вызов стал экстренным, то есть сопряженным с угрозой жизни пациента. И спустя 1 час и 10 минут после первого обращения. То есть Виктория ждала помощи 70 минут вместо предусмотренных законом 20 минут.
– Врачи второй реанимационной бригады зашли в зал, где лежала мама, попросили нас уйти и закрыли за собой дверь. Видимо, проводили реанимационные действия. Когда вышли, попросили мамин паспорт. Спасти ее не смогли. Я думаю, что она умерла еще тогда, когда я бежала навстречу первой машине скорой помощи. Доктор из второй "скорой" сказал, что она умерла до их приезда, – говорит Валерия.
В ответе Минздрава сказано, что биологическую смерть пациентки констатировали в 23:26.
Чиновники в своем ответе Валерии пытаются объяснить задержку в передаче вызова бригаде СМП тем, что "потребность населения в услугах СМП существенно превысила возможности учреждения… Всего по всем районам города за это период необходимо было выполнить 50+20=70 вызовов силами 33 бригад СМП".
Как мы уже говорили, не все они были экстренными. Только 24 из них предполагали угрозу жизни пациента; 31 были неотложными; 15 были связаны с необходимостью медицинской эвакуации. Фактически помощь врача была необходима только на 55 вызовах. А это в среднем по 2 вызова на одну бригаду.
Читатели могут подумать, что, возможно, загруженность станции скорой помощи Новокузнецка 30 мая 2020 года могла быть связана с пандемией коронавируса.
Но это не так. Мы сделали официальный запрос в областной Минздрав. Из ответа следует, что в 2020 году загруженность "скорой" в Новокузнецке не увеличилась по сравнению с тремя предыдущими годами. А в 2017 году она даже была больше.
– Средний суточный показатель количества вызовов скорой помощи в Новокузнецке за 2017 год составляет 449,22, за 2018 год – 422,17, за 2019 год – 432,37, за текущий период (на 20 ноября) 2020 года 439,01, – пояснили в Министерстве здравоохранения Кузбасса.
То есть, объяснить опоздание скорой помощи на 50 минут к Виктории Мастерко коронавирусом и эпидемией ОРВИ в конце мая не получится даже при большом желании.
Пробки на дорогах? Возможно. Но напомним, что беда в семье Мастерко случилась поздним вечером 30 мая. Это был субботний день, когда обычно многие горожане остаются на дачах, тем самым разгрузив дороги от личного транспорта. Да и общественный в это время ходит все реже. К тому же в конце мая, да и в июне еще во всю действовал режим повышенной готовности. Если напрячь память, то можно вспомнить, что тогда транспорта на дорогах было заметно меньше, чем в докоронавирусную эпоху. Так что объяснить опоздание скорой помощи пробками тоже вряд ли удастся.
Мы готовы прислушаться к аргументам Минздрава, в ответе которого говорится о том, что вечером 30 мая 2020 года "обеспечить в течение этого времени безотлагательное направление бригад СМП на все без исключения вызовы не представлялось возможным, поскольку количество вызовов превысило возможность бригад СМП. Всего по всем районам за этот период необходимо было выполнить 50+20=70 вызовов 33 бригадами СМП".
Повторим, что, по данным все того же Минздрава, средний суточный показатель количества вызовов скорой помощи в Новокузнецке в 2020 году не превышает или незначительно превышает этот показатель в предыдущие годы.
То есть, похоже, что нехватка бригад СМП в Новокузнецке является привычным делом. А это значит, что вина за случившееся, скорее всего, лежит не на фельдшерах, диспетчерах или водителях скорой помощи, а на так называемых организаторах здравоохранения – областном Минздраве, главном враче станции скорой помощи и его замах.
Если они считают, как следует из ответа Минздрава, что 33 машины недостаточно для обеспечения такого города, как Новокузнецк, услугами скорой помощи, то логично задать вопрос, как давно возникла такая ситуация, почему она не была устранена раньше и будет ли устранена в будущем?
Если, говоря о причинах трагедии, вернуться к имевшимся 30 мая в распоряжении новокузнецкой "скорой" ресурсам, то здесь необходимо учитывать многие факторы, вплоть до сложности каждого отдельного вызова. И все же то, что в тот злополучный день, 30 мая 2020 года, бригад СМП было больше, чем экстренных вызовов – неоспоримый факт.
В то же время в ответе Минздрава Валерии Мастерко на себя обращает внимание комментарий о том, что "обращение обсуждено на рапорте оперативного отдела ГБУЗ КО "НССМП". Акцентировано внимание на нахождении продуктивного контакта при общении с пациентами". А это косвенно подтверждает, что плюсом к системным проблемам диспетчер изначально неверно определил повод к вызову. И его невнимательность, а, может быть, некомпетентность повлекла за собой череду ошибок (опоздание бригады, назначение на вызов не реанимобиля, а обычной машины), которые в итоге привели к самому страшному – смерти пациента.
Сколько в практике новокузнецкой СМП случаев, подобных Виктории Мастерко, остается только догадываться. Потому что все-таки большинство горожан предпочитают тихо оплакивать погибших родственников, не привлекая общественного внимания к системным ошибкам, приведшим к смерти их родных и близких. Но, даже несмотря на это, с каждым годом для кузбассовцев все более очевидным становится то, что в критический момент "скорая" скорее всего не приедет.