Русская православная церковь не раз оказывалась в центре скандалов. Вот и недавно кемеровчане стали свидетелями ожесточенной борьбы семьи недавно умершего священника и кемеровской епархии. И борьба эта, как кто-то мог подумать, отнюдь не связана с вопросами религиозной философии и морали. Все намного проще: участники конфликта делят имущество. В ситуации разбирался журналист VSE42.Ru.
Всю прошедшую неделю кузбассовцы в своих Instagram-аккаунтах дублировали пост с призывами о помощи семье покойного кемеровского священника Сергия Павлова, который разместила его дочь Варвара Редекоп. То ли он, то ли его близкие (сказать уверенно сложно) много лет назад организовали на территории прихода святой Ксении Петербуржской конно-спортивный клуб. После смерти священника возник конфликт, описанный в обращении Варвары.
– На вдову оказывается постоянное давление относительно владения лошадьми и снаряжением, требуют документы (хотя никаких моральных и юридических прав на это не имеют), поступают разные угрозы и высказывания: "А на что вы их купили? У вас не может быть таких денег", – писала в своем посте Варвара.
Забегая вперед, стоит отметить, что денежный вопрос стал одним из краеугольных в этой истории.
По этому поводу Варвара рассказала журналисту сайта, что ее семья около пятнадцати лет занималась лошадьми. Их покупали "по относительно низким ценам", воспитывали, а затем обучали верховой езде всех желающих. Детей из малообеспеченных семей и с особенностями развития катали бесплатно (общение с животными часто используется в качестве терапии при некоторых заболеваниях). Те, кто мог платить, обучались за деньги, согласно прайсу, размещенному в группе конно-спортивного клуба в социальной сети "Вконтакте".
– Возможно, кто-то в епархии открыл "Авито", задал в поиске "спортивная лошадь" и увидел огромные цены. Но наши лошади покупались буквально за копейки. Цена взрослой лошади возрастает, когда она овладевает определенными навыками. А когда ты покупаешь жеребенка, цена в разы ниже. На протяжении 15 лет, когда мы приобретали лошадей, они могли стоить от 7 000 до 20 000 рублей, – говорит Варвара.
По словам девушки, все вырученные от работы лошадей деньги сдавались в приход, который платил сотрудникам клуба (конюхам и тренерам) официальные зарплаты. После смерти отца Сергия его жена (матушка Ирина) и дети (Варвара и Михаил) решили сохранить конный клуб в память о нем. Однако они не смогли договориться с отцом Вадимом, занявшим пост настоятеля прихода. Он и представители епархии начали активно интересоваться, кому принадлежат животные. Несмотря на то, что лошади, по словам Варвары, принадлежат ее маме, матушке Ирине, и все документы на животных есть в наличии и были предъявлены представителям епархии (копии документов также есть в распоряжении редакции – прим. ред.), конфликт только разгорался.
– При отце Сергии, моем папе, сотрудникам конюшни платились зарплаты. А новый священник, которого назначили в приход после его смерти, сразу сказал: "Я ничего вам платить не буду". То есть, как он вышел на работу, ни одной зарплаты не выдал. А у нас клуб работает, кони голодные. Мы начали платить все из собственного кармана, пока ожидали решения, что будет с конным клубом. Родители воспитанников клуба стали в виде благотворительных пожертвований давать нам деньги на содержание лошадей, – рассказывает Варвара.
Что же случилось, почему отец Вадим решил заявить права РПЦ на лошадей? Варвара описывает ситуацию следующим образом:
– Когда приходом начал заниматься отец Вадим, из епархии к нам прислали двух бухгалтеров, которые сразу начали выяснять, не на церковные ли деньги куплены кони и снаряжение? Мы им сразу сказали, что нет, не на церковные. Снаряжение либо частное (воспитанников клуба – прим. ред.), либо куплено на наши деньги. Лошади принадлежат моей маме. У нас на руках есть документы купли-продажи лошадей. Мы показали их бухгалтерам. На каждую лошадь есть пакет документов, пусть где-то не полный, но везде прописано, что владелица – Ирина Павлова, – рассказывает Варвара.
Правда, еще один представитель кемеровской епархии – руководитель информационно-просветительского отдела кемеровского епархиального управления Вячеслав Ланский –рассказал, что до недавнего времени Павловы предъявляли документы только на пять из девяти имеющихся в приходе лошадей.
Тем не менее Варвара утверждает, что бухгалтеры, приходившие с проверкой из епархии, были удовлетворены предоставленной документацией и объяснили отцу Вадиму, что лошади частные, то есть не принадлежат приходу. Как казалось Павловым, спор на этом должен был разрешиться. Но не тут то было.
– Новый священник отец Вадим сказал, что может выгнать нас одним днем, что раз лошади ни его, то ему это не интересно, потому что денег это не приносит. Мама начала звонить епархиальному секретарю. Тот сказал, что клуб будет сохранен, просто надо договариваться, – говорит Варвара.
В свою очередь председатель Комитета по взаимодействию с религиозными организациями правительства Кузбасса Евгений Иванов представляет ситуацию несколько иначе:
– Когда в храме Ксении Петербуржской сменился настоятель, то у матушки прежнего настоятеля стали возникать вопросы о сохранении конного клуба. Потому что якобы, по ее мнению, новый настоятель не будет расположен к тому, чтобы этот конно-спортивный клуб сохранить. Я поговорил с матушкой Ириной и с епархией. В итоге епархией было принято решение, что они конно-спортивный клуб сохраняют, но при условии, что он будет действовать на легальных, законных основаниях и отношения между приходом и его подразделением (конно-спортивным клубом – прим. ред.) будут оформлены юридически, – пояснил Евгений Иванов журналисту VSE42.Ru.
Представитель областной администрации уточнил, что конно-спортивный клуб хоть и существовал при приходе, но не был оформлен как юридическое лицо. К тому же между клубом и приходом не был заключен договор о взаимодействии, что подтверждает и Варвара. То есть при отце Сергии он был как бы частью прихода и прибыль, полученную от работы с учениками, отдавал церкви. А значит, все это время, все 15 лет конно-спортивный клуб существовал нелегально? В этой связи стоит отметить один факт: Ирина Павлова долгие годы была официально зарегистрирована в качестве индивидуального предпринимателя. Связана ли "лошадиная" деятельность с предпринимательской, остается только гадать, ведь никаких официальных документов о работе клуба, повторюсь, не существовало. По крайней мере, как следует из слов героев нашей статьи.
– После того, как в храме меняется настоятель, туда приходит ревизия – проводится проверка, передаются дела. Когда такая комиссия пришла в приход святой Ксении Петербуржской, то она порядка в финансовых и юридических документах не увидела. То есть получилось так, что конно-спортивный клуб существует в жизни, а на бумаге его нет. Это все-таки лошади, это не коты, не хомячки. Вдруг кто-то пострадает, получит травму, кто будет отвечать? Кому будут вопросы задавать? Понятно, что раньше, когда был жив отец Сергий, и всеми этими подразделениями занимался он и его семья, то этих вопросов не было. Раньше клуб содержал приход: оплачивал зарплату конюхам, тренерам, покупал корма. А деньги за катание на лошадях поступали на карты (банковские – прим. ред.) членов семьи Павловых, в том числе матушки Ирины. Они сами говорят, что они эту прибыль передавали в приход. У меня нет оснований им не верить. Но тогда на все это должны быть документы – приходные ордера или просто бухгалтерская книга, где от руки написано "получили столько", "отдали столько", – сказал Евгений Иванов.
И, не боясь повториться, скажу под словами Евгения Иванова. Так получается, что "деньги за катание на лошадях поступали на карты членов семьи Павловых, в том числе матушки Ирины", которая потом якобы все отдавала приходу. Странно, почему в этой схеме существовал "посредник" в виде банковской карты и почему нельзя было организовать поток "лошадиных" денег от клубного бизнеса напрямую в приход Павлова? И могли ли не знать о такой схеме работы в приходе представители епархии?
У читателей может возникнуть вполне резонный вопрос: не получал ли приход прибыль в результате предпринимательской деятельности, которая частично запрещена РПЦ российским законодательством?
Например, в ст. 117 ГК РФ "об общественных и религиозных организациях" сказано, что "общественными и религиозными организациями (объединениями) признаются добровольные объединения граждан, в установленном законом порядке объединившихся на основе общности их интересов для удовлетворения духовных или иных нематериальных потребностей. Общественные и религиозные организации являются некоммерческими организациями. Они вправе осуществлять предпринимательскую деятельность лишь для достижения целей, ради которых они созданы, и соответствующую этим целям".
В п. 1 ст. 6 Федерального закона "О некоммерческих организациях" говорится почти то же самое: "…Общественные и религиозные организации (объединения) вправе осуществлять предпринимательскую деятельность, соответствующую целям, для достижения которых они созданы".
Сложно сказать, помогает ли катание на лошадях достижению целей РПЦ. Возможно, помогает, если больных и ребятишек из бедных семей катают бесплатно. В то же время, содержание лошадей – дело затратное, поэтому и пожертвования, и плату за услуги получить, как говорится, не грех. Вот только когда отец Вадим и епархия узнали, что кони частные и никогда не стояли на балансе церкви, стали требовать от Павловых документы, подтверждающие их право собственности на животных. Интересно, опять же, как бы поступила церковь, если бы этих документов не оказалось в наличии? Они, например, могли быть утеряны за давностью лет (некоторые лошади приобретались 10-15 лет назад)? РПЦ стала бы доказывать свое право собственности на лошадей, хотя никаких документов у прихода на них якобы нет? Или разрешила конно-спортивному клубу занимать конюшню прихода, как и раньше, и продолжать выполнять богоугодное дело, при условии, что Павловы оформят клуб как юрлицо? Если уйти в область предположений, то более вероятен исход по первому сценарию. Потому что опасения матушки Ирины, связанные с тем, что отец Вадим не захочет сохранить конный клуб, в общем-то, подтверждаются и ситуацией с невыплатой зарплат конюхам и тренерам, и, как видится, эскалацией со стороны священника тлеющего конфликта написанием заявления в полицию о краже лошадей на сына матушки Ирины – Михаила Павлова.
– В субботу (17 октября 2020 года – прим. ред.) отец Вадим решил зафиксировать, сколько сейчас есть имущества, сколько лошадей. Я этот его шаг тоже не готов комментировать, потому что, на мой взгляд, он спровоцировал реакцию семьи Павловых, которая развернулась в соцсетях. Возможно, это произошло из-за неопытности отца Вадима. Он сказал, что пока мы со всем не разберемся, платить ни за что не будет (зарплату сотрудникам конюшни). Хотя они уже и корма купили, и сено купили. После этого Павловы начали взывать к общественности, к губернатору, к СМИ. Епархия была готова договориться. Но после того, как Михаил коней увел…Мы еще до конца не выяснили, чья собственность. Потому что документов на всех лошадей они еще не дали. Поскольку не выяснено, чья собственность, отец Вадим решил написать заявление в полицию о том, что эта собственность пропала. Он как руководитель объекта написал заявление в полицию. Кто-то может его осуждать, кто-то хвалить за это. Но он сделал, как сделал, – говорит Евгений Иванов.
Варвара же, в свою очередь, объясняет, что лошадей брат увел из конюшни, чтобы многолетний труд их семьи не пошел прахом:
– Отец Вадим пришел на конюшню, когда мама уехала на лечение. И начал говорить, что все принадлежит ему, что деньги должны переводить ему на карту. Тогда мы приняли решение, что нужно срочно уводить коней. Потому что, если отец Вадим не будет правильно ухаживать за конями, они могут погибнуть. Нас это в тот момент волновало больше всего. А если он сменит замки, то нам придется вызволять коней через суд, и кто знает, сколько на это понадобится времени. Мы понимали, что нужно спасать лошадей от человека, который не понимает, чем занимается. Лошадей забирали при нем. Он видел, как их увозят, но написал заявление в полицию на моего брата. Михаил сходил в полицию (21 октября 2020 года – прим. ред.), показал там все документы на лошадей, и полицейские были этим вполне удовлетворены, – пояснила Варвара.
Кстати, Вячеслав Ланский рассказал VSE42.Ru о том, что Павловы подали ответное заявление в правоохранительные органы. Но Михаил Павлов эту информацию опроверг.
И все же Евгений Иванов считает, что путь к разрешению конфликта существует.
– Я приезжал две недели назад к ним и говорил, встретьтесь, сядьте, договоритесь. Епархия готова к диалогу. Но они начали взывать о помощи в соцсетях. А нужно было сделать два дела – показать документы и договориться. О том, что это чужое имущество, епархия узнала только после смерти отца Сергия. После смены руководителя прихода епархия проводит проверку. И проводя ее, епархия узнала, что это кони не прихода, а частные, и хотела в этом разобраться. Если это частные кони, хорошо. Покажите документы и мы готовы ваших частных коней на приходе содержать с тем, чтобы продолжать благие социальные дела, которые делались – работа с детьми-инвалидами и прочее. Я говорил матушке: вы можете показать, что кони – это ваше имущество, забрать этих коней и устроить свое дело – благотворительный фонд, частный бизнес. Епархия тоже придерживается такой позиции, – говорит Евгений Иванов.
Чиновник уточнил и еще один важный момент о том, что "церковный приход – это самостоятельная церковная организация со своим уставом, руководителем, финансовой отчетностью. Он не отчитывается епархии за каждую копейку. Епархия в деятельность прихода не вмешивается". Видимо поэтому кемеровская епархия и не знала, какая хозяйственная деятельность ведется в приходе, вплоть до смерти его настоятеля. Результатом таких отношений, как мы видим, стал конфликт.
Говоря о декларируемом "незнании епархии", стоит вспомнить один факт – пресловутую церковную десятину. Так могли ли представители кемеровской епархии не знать, что на территории ее прихода работает клуб, который деньги зарабатывает? В свете этого вопрос о знании или незнании со стороны епархии представляется риторическим.
Возможно, новый настоятель, отец Вадим, и хотел навести порядок в приходе, да не смог договориться с бывшими его обитателями, не нашел мудрых слов для семьи, недавно потерявшей отца. Возможно, что и Павловы были в чем-то не правы, например, проявили безалаберность в юридической части оформления деятельности клуба и его бухгалтерии. Да и епархия явно недосмотрела, ослабив контроль за работой прихода. Все это вполне объяснимо, кто, как говорится, не совершает ошибок.
Здесь ясно одно: несмотря на то, что Русская православная церковь часто опирается на свой многовековой опыт в самых разных вопросах и выступает в роли эксперта в анализе важнейших социальных процессов, в 2020 году кемеровская епархия споткнулась о банальный имущественный спор, причем ни с кем иным, как с овдовевшей матушкой своего же священника. Причем, формально не имея никаких законных прав на имущество, которое якобы является спорным…