«Мы боялись, что войны не хватит для нас»: истории людей, прошедших все круги ада

Нашему поколению сложно воспринимать Великую Отечественную войну. Отчасти из-за того, что, как бы банально это ни звучало, нас там не было. Отчасти из-за того, что сегодня война стала неким бэкграундом русского народа; историями из книжек и фильмов, которые где-то на подсознательном уровне существуют, скорее, как данность, нежели как реально произошедшее событие.

Возможно, именно поэтому большинство из нас думает о людях, принёсших себя в жертву во имя мира, только в преддверии 9 мая. Но стоит посмотреть в глаза тех, кто ещё жив и кто ещё помнит, как мозг Венским копьём пронзает кристально чистое понимание того, что всё это произошло на самом деле. Мы пообщались с ветеранами, прошедшими семь кругов ада, о том, какой они запомнили свою войну.

Михаил Шувалов, 1923 года рождения

Я очень хорошо помню 22 июня. Был футбольный матч. Играли юношеские сборные двух шахт. В три часа он начался, а в четыре часа нам объявили, что началась война. Мы, конечно, не поверили, потому что перед этим передавали сообщение ТАСС о подписании пакта о ненападении между Германией и Советским Союзом. Только когда уже шли домой, увидели, что люди стоят кучками. Мужики храбрятся, женщины плачут.

Мы сразу побежали в военкомат, но с нами не стали разговаривать, и без нас забот хватало. Потом мы пошли в горком комсомола, написали добровольное заявление. Боялись, что войны не хватит для нас.

Уже 22 сентября поздно вечером нас отыскал милиционер и вручил повестки. И утром нужно было явиться в военкомат. Сначала нас привезли в Новосибирск, потом в Бердск, где формировали четвёртую лыжно-стрелковую бригаду. Дело шло к зиме, и я попал в 137 отдельный лыжный батальон. Началась подготовка, но даже стыдно сказать, как нас готовили, потому что оружия не было никакого, просто деревянные винтовки. Лыжи выдали, конечно, но вот снег тоже ещё не выпал.

2 ноября приняли присягу, обмундирование нам выдали. И где-то числа 10-12 поехали на фронт. Уже в пути, за Уралом, получили винтовки, двадцать патронов и две гранаты. Прибыли мы под Ленинград, в город Тихон, его заняли немцы. Там должно было проходить второе кольцо блокады, но мы выбили, освободили этот город. Меня ранили.

Потом наш батальон перебросили в Заполярье, на Кольский полуостров. Через мурманский порт нам поступала провизия и какие-то запасы – помогали англичане. Мы же прикрывали Кандалакшу. В итоге получилось так, что через месяца полтора мы все заболели цингой. Нас подлечили, но в скором времени после этого наш батальон расформировали, и я стал миномётчиком.

Во время разведки боем меня снова ранили, но на этот раз ранение было осколочным. Я попал в госпиталь, провёл в нём около месяца. Когда выписали, уже зима началась и снова стали формировать лыжные батальоны. В ноябре нас повезли к Мурманску, где пересадили на катера и отправили в северную Норвегию. Там мы взорвали склад горюче-смазочных материалов, но потом за нами катер не пришёл. Не было ни карты, ни компаса, ни лыж, а уже снег везде лежал. И мы оттуда добирались пешком. Сначала дошли до Финляндии, а потом до нашей заставы. Примерно километров четыреста прошли, обморозились все. Документов, конечно, ни у кого не было, нас стал допрашивать СМЕРШ. К счастью, всё разрешилось. Таким я помню начало войны.

Потом, когда мы на севере закончили, Киркинес освободили, я к тому времени снова был в миномётном полку, но уже на 120-мм миномётах, нас отправили в Гороховецкие лагеря. Там формировали 31 артиллерийскую дивизию прорыва. Наш полк вошёл в состав этой дивизии.

В конце декабря – начале января мы приехали в Польшу, на Сандомирский плацдарм. Я был на 1-ом Украинском фронте, мы освободили Краков сразу, как только начали наступление. И Освенцим. Я там видел… Их даже людьми назвать нельзя, это просто бродячие скелеты. Мы после этого, наверное, неделю не имели горячего питания, потому что все наши кухни остались, чтобы подкармливать пленных кашей или чем-то ещё.

Где-то в феврале мы уже Одер форсировали. Берлин тогда освобождал 1-й Белорусский фронт, мы подошли с юга, в Потсдаме встретились со 2-ым Белорусским фронтом. Вышли на Эльбу, встретили американцев. Потом брали Дрезден и в Праге закончили войну, 9 мая.

В начале войны мы были бедные, нам даже нечем было стрелять. У нас командир батальона был – капитан Мухопад. Я ему говорю: "Товарищ капитан, почему мы не стреляем, немцы в нас стреляют, а мы нет?". Он отвечает: "А у нас мин нет". Две мины давали на месяц для пристрелки. Зато в конце войны, если бы была команда, мы бы до Ла-Манша дошли за пару недель.

Вячеслав Семенюк, 1926 года рождения

Когда началась война, мне даже 16 лет ещё не было. Я учился в училище на тот момент, а летом нас послали на уборку урожая. Там я заболел, отправили обратно, я долго пролежал в больнице. Обратно везти не стали, потому что далеко, в итоге меня устроили в ВРЗ подмастерьем заливщика подшипников. Пришла повестка в армию, и я отправился на фронт.

Ну что говорить… Война есть война. Для меня она закончилась в Берлине. Тогда же и произошёл случай, который мне запомнился на всю оставшуюся жизнь. Там была группа немцев, которая не давала нашим частям продвигаться вперёд. Мы получили приказ зайти в тыл к противнику и уничтожить его. Я первым бросился на орудийный расчёт и взорвал его гранатой, тут же кинулся в дот и убил восемь вражеских солдат, а трёх взял в плен. Да много чего ещё было…

Наталья Серебрянникова, 1921 года рождения

Когда началась война, меня сразу же отправили на роковские курсы медсестёр от Красного Креста, после которых призвали в армию. Молодых медсестёр со всей кемеровской области собрали вместе и посадили в поезд до Дальнего Востока. На остановках мы ели хлеб и пили кипяток с сахаром – вся наша пища.

Поезд доехал почти до российско-китайской границы и уже там нас отправили служить в Волочаевскую танковую бригаду. Потом в Ворошилове сформировали маршевые роты, и я попала туда.

В 1943 году меня отправили в Спасск-Дальний, помогать в эвакогоспитале. Каждый день к нам поступали раненые, которых необходимо было обмыть и переодеть, найти место в палате или отвезти в операционную. Часто не хватало крови для переливания, тогда мы сами становились донорами. Порой уставали настолько, что не хватало сил дойти до казармы, оставались спать в госпитале.

Я постоянно писала письма на фронт, рвалась на передовую. Как-то ко мне подошёл начальник эвакогоспиталя и сказал: "Наташа, у тебя же брат на фронте, вот напиши ему, пусть поговорит со своим командиром, она вас вызовет к себе, так будет быстрее и проще, чем бесконечные письма писать". Я не поняла, что он просто пошутил таким образом, и правда написала письмо, а потом долго ждала ответа.

Мы очень радовались, когда в мае пришло сообщение об окончании войны, думали о том, как бы поскорее вернуться домой. Но возвращение отложилось почти на год, потому что в августе Советский Союз объявил войну с Японией, и мы были вынуждены остаться в госпитале.

Мария Красильникова, 1924 года рождения

Я закончила семь классов в то время, поступила в горный техникум, но и года не прошло, как началась война. Пришлось идти работать, потому что семья большая была, тяжело приходилось. Нас обязали пройти курсы санитарок. В конце концов, в один из дней, когда я пришла на работу, мне сказали, что нужно идти в горвоенкомат. Отправили в Асино, но там я недолго задержалась, нас быстро перебазировали в Орехово-Зуево.

Потом мы попали в Москву, в пролетарские лагеря. Там мы пробыли дней десять и как-то ночью нас подняли и приказали двигаться вперёд. Мы даже не знали, куда, и в итоге дошли до Сталинграда. Я получила закрытый перелом руки. Когда там закончили, нас отправили в Воронежскую область подлечиться и немного отдохнуть, а после перевели в 197-й артиллерийский полк. И как раз мы попали на Курскую дугу. Там нам помогали американцы – приезжали их "Студебеккеры" и "Виллисы", привозили питание в банках.

Потом мы прошли Украину, меня в Кривом Роге контузило. Там как раз разорвался снаряд рядом со мной, я была как глухонемая. Меня отправили в медсанбат за Волгой, где и комиссовали в конце 1944 года. Вкратце так, не хочется вспоминать подробности.

Михаил Ильин, 1924 года рождения

В 1942 году меня призвали в армию, хотя мне на тот момент я ещё не был совершеннолетним. Нас собрали и отправили в Юргу, где началась военная подготовка. И только осенью сформировали эшелон. Мы поехали на Калининский фронт – держать оборону северо-западнее Москвы.

Тогда было особенно тяжёлое время: шли битвы под Сталинградом, а Белоруссию, Украину, Прибалтику и ещё несколько областей временно захватили немцы. Их авиация начала бомбить наш эшелон ещё при выгрузке. До передовой пришлось идти пешком, хотя были лошади, но они тащили пушки и 120-мм миномёты. В общем, наш 121-й стрелковый полк сразу угодил в полымя, и в одном из наступательных боёв меня ранили.

Плохо помню, как это произошло. Мы шли в атаку, рядом разрывались снаряды, повсюду выстрелы. Меня контузило, я даже не сразу почувствовал боль. В госпиталь меня доставили с обмороженными ногами – наверное, долго лежал в снегу, пока меня не нашли. В эвакогоспитале меня признали непригодным для дальнейшей службы и отправили домой. Это было в апреле 1943 года.

Эмиль Блюм, 1922 года рождения

Я с самого юношества хотел защищать родину, как и мой отец, который прошёл Первую мировую войну. Учился я в Баку, там и жил, и уже в 1940-ом собрался поступать в Бакинское зенитно-артиллерийское училище. На тот момент у меня имелся аттестат зрелости, документы, подтверждающие, что я "Ворошиловский стрелок" и "Ворошиловский всадник", значки ГТО и Красного Креста. Но внезапно для всех началась война и через два месяца после этого я выпустился из училища по ускоренной программе в звании лейтенанта.

Под Москвой я командовал огневым взводом, в моём распоряжении были боевые расчёты трёх 76-мм пушек. Туда мы прибыли в сентябре 1941-го, нам определили огневой рубеж в сорока километрах от столицы. Нам нельзя было допустить прорыва немецких самолётов и танков к городу, а они всё шли и шли круглыми сутками. Но мы справились и не отступили ни шагу назад.

В июле 1942 года поступил приказ отозвать всех военнослужащих немецкой национальности и отправить их в спецпоселение. Мы не знали, что это за приказ, и до последнего наделись, что нас везут на Дальний Восток, чтобы воевать с Квантунской армией Японии. Однако нас привезли в Новосибирск, сняли погоны и сказали, что теперь будем работать в тылу. Мы сильно возмущались, но нас быстро одёрнули, сказав, что приказы выполняются, а не обсуждаются. И меня отправили в геологоразведочную партию искать бокситы. Так до конца войны я больше и не увидел фронта.

Александр Бердников, 1925 года рождения

Я закончил курсы полковых разведчиков. У меня, в общем-то, всю войну и была только эта профессия. В 1943 году получил первый орден Красной Звезды, который у меня недавно украли. Помню, как ночью на лодке переплывал речку Припять, взял сумку, прикинулся белорусским мальчиком и пошёл побираться. Мне ж и 18 тогда не исполнилось, молодо выглядел. На самом деле нужно было разведать расположение немецких частей, но главная цель, за которой я приплыл, – взять "языка". И вот перерезал я линию связи, сижу, жду. Проверять, что случилось, пришёл всего один немец, ну я его взял в плен, бегом обратно к лодке и сразу к своим.

Это то, чем я занимался всю войну, ведь я состоял в группе захвата. В то время, как другие разведчики отвлекали внимание, мы выполняли основные задачи. Я получил много медалей и орденов, а командир войсковой части отправил моей матери письмо с фронта, где написал, что "мы гордимся вашим сыном. Он является одним из лучших бойцов, отлично сражается с немецкими поработителями. Лично сам уничтожил 34 гитлеровца".

Потом была Польша, там меня ранили в ногу. Наш разведвзод переплавился через Вислу, ворвался в немецкие окопы: многих убили, а одного взяли в плен. По нам открыли артиллерийский огонь, троих ранили.

После госпиталя меня перекинули в Германию. Как раз в тот момент, когда форсировали Одер. Победу я встретил в пригороде Берлина.

Но, к счастью, о ветеранах сегодня не забывают. И речь идёт не о ежегодных парадах на 9 мая, а о некоммерческих организациях, которые поздравляют людей, прошедших через ужасы войны, не потому что так надо, а просто от чистого сердца. Одна из таких – это "Клуб УАЗ Патриот Кузбасс", в этом году решивший поучаствовать в акции "Дорогами войны", чтобы показать: молодое поколение помнит подвиг дедов и чтит память павших.

В Кемеровской области подобная акция проводится впервые, а её участники до Дня Победы планируют успеть объехать весь Кузбасс. И они преуспевают в своей затее: большинство ветеранов уже получили поздравления и подарки.

– Мы счастливы такой возможности: поздравить ветеранов войны, тружеников тыла и оказать им посильную помощь. Для нас участие в акции – это возможность познакомиться с легендарными людьми, послушать истории о войне из первых уст, рассказать о Победе нашим детям! – говорит один из организаторов Екатерина Напольских.

И это далеко не последний год, когда в Кузбассе проходит такая акция. Присоединиться к ней может каждый желающий. Точнее, даже не к ней, а в принципе сделать что-то подобное: напрмиер, навестить своих бабушек и дедушек или знакомых ветеранов, чтобы поговорить с ними хотя бы часик. Ведь, как мы выяснили, внимание дороже любых подарков.

Фото: Максим Серков
Автор:
Комментарии для сайта Cackle