Буллинг или травля – проблема, с которой в той или иной степени на протяжении жизни сталкивается каждый человек, выступая в качестве агрессора, жертвы или молчаливого свидетеля. Кемеровчанин Максим травил одноклассников, о чем не стесняется рассказывать, давно став взрослым. Журналист сайта VSE42.Ru пообщался с бывшим буллером Максимом и психологом Надеждой Матушкиной, чтобы узнать о причинах буллинга, его последствиях для всех участников процесса, а так же эффективном способе борьбы с травлей.
Травить одноклассников Максим начал в шестом классе. Как раз тогда у мальчика появился товарищ, с которым они "сколотили" компанию и начали задевать одноклассников.
– В шестом классе наши приколы были безобидными. А позже, в седьмом-восьмом, нас уже отчитывали учителя за то, что стращаем весь класс, – вспоминает Максим.
Спустя годы, а Максиму сейчас 33, он анализирует свое поведение и считает, что, конечно, буллил сверстников, но не переходил определенных границ, не был гопником, не был членом компаний, которые курили на перемене в туалете, выпивали, отбирали деньги, избивали более слабых ребят.
– У меня не было приводов в милицию, я был на хорошем счету у педагогов. И когда наши хулиганства начали выходить наружу, директор и завучи сначала не верили, что это я кого-то довел до слез. Мы с друзьями придумывали обидные прозвища, зло шутили, могли толкнуть кого-то, пнуть. За некоторые вещи мне не то чтобы стыдно, но я не мог тогда поступать иначе, – вспоминает Максим.
Максим считает, что во многом был вынужден заниматься буллингом в школе. Он объясняет это тем, что обычно класс делится на несколько групп. Первая, по мнению мужчины, – отпетые хулиганы, которые нередко имеют связь с криминальным миром, употребляют спиртное, занимаются рэкетом.
– Наша школа в Шалготарьяне была в 1990-е одной из самых криминальных в городе, и отпетых хулиганов в ней было много, – поясняет Максим.
Ко второй группе одноклассников Максим относит себя и своих ближайших друзей – ребят из хороших семей, которые никого не грабили, не принимали запрещенных веществ, хорошо учились. При этом они умели договариваться с гопниками, и те их не трогали. Максим и его друзья травили одноклассников скорее психологически, чем физически, и таким образом поддерживали свой авторитет в классе.
– У меня тоже были проблемы с гопниками. Но большинство удавалось решить разговором. Я не был "терпилой". При этом я не дружил с гопниками, и они меня не трогали. Я мог поговорить с ними, угостить сигаретами. Я умел находить баланс в этом общении. Таким образом, тролля более слабых одноклассников, я нашел для себя способ не стать жертвой, но и не скатиться до полукриминальной среды, – рассказывает Максим.
Третья группа ребят, по мнению мужчины, – те, кого могли зацепить, могли над ними пошутить, гопники могли что-то у них забрать. Но систематической травле эти дети не подвергались.
– И была четвертая группа – жертвы, те, кого постоянно травили. Кого-то буллили заслуженно, например, ябед. Кто-то случайно попадал в эту категорию, без особых причин, и, видимо, совершенно незаслуженно. Например, у нас в классе была девочка очень тихая. Она казалась странной. Этот ребенок, конечно, незаслуженно подвергался гонениям. Когда мы доводили ее издевками, она начинала шипеть. Мы специально делали так, чтоб она шипела. Нас ее реакция смешила и раззадоривала, – вспоминает Максим.
Вскоре начался следующий этап взросления Максима и его сверстников – половое созревание. Появились явные симпатии между мальчиками и девочками, конкуренция среди подростков обострилась. Максиму хотелось выделяться на фоне остальных. Это позволяли и его лидерские задатки.
– Я легко занимал доминантную позицию. Я – лидер по характеру. Если участвовал в играх, то становился капитаном. Самоутверждался в глазах девочек остроумными шуткам и нередко в чей-то адрес. Случалось, что кого-то доводил. Но по мере того, как взрослел, становился менее жестоким в своих поступках. Появились другие интересы. Став старше, когда видел, как гопники обижают ребят, испытывал дискомфорт, было жаль товарищей, которые подвергались травле, – говорит Максим.
В девятом классе Максим перешел в другую, более сильную в образовательном плане школу, где были свои хулиганы. Парню вновь пришлось отстаивать позиции в классе, подтверждать статус лидера.
– Вы же понимаете, что к новичку в классе всегда особое внимание. Его проверяют. Плюс благодаря классному руководителю я чуть не попал в категорию жертв. Она посадила меня с "хорошим мальчиком Славой". А его в классе не любили. Слава был стукачом и вдобавок ел козявки. Я чуть не стал другом стукача. И авторитетные пацаны меня не сразу признали, – вспоминает Максим.
Но в итоге Максиму удалось подружиться с заводилами нового класса. И вскоре он смог подшучивать над главным хулиганом без последствий для себя. По словам Максима, они сдружились и установили в классе свою диктатуру.
– Еще раз повторю, я не пришел в школу с целью унижать. Просто когда я увидел, как система работает вокруг меня, понял, что не хочу попасть в число жертв. У меня не было старшего брата, друзей, которые могли бы меня прикрыть, заступиться. Мама и бабушка – это последние, к кому ты пойдешь жаловаться. Пожалуешься – сделаешь еще хуже. И я был вынужден действовать в той системе, которая сложилась вокруг. Выкручивался, чтобы выйти из ситуации с минимальными для себя потерями. В Кемерове в 1990-е били за то, что слушаешь "Нирвану", носишь футболку с Кобейном. Могли волосы срезать бутылкой, могли побить за то, как ты одет. Шалготарьян был криминальным районом – общаги, группировки. Мне приходилось постоянно балансировать, выживать, – объясняет Максим.
Спустя годы после окончания школы Максим встречался с теми ребятами, которых буллил. Но, по его словам, претензий ему никто не предъявлял. И ему не приходилось извиняться.
– Возможно, я так сильно никого не достал, чтобы потом мне припоминали былое. Но я готов извиниться перед теми, кого ранил, потому что я понимаю, что был не прав. Буллинг не может быть оправдан. То, что я делал – это плохо. Кого-то буллинг ломает, кого-то закаляет. Но, в любом случае, буллинг – это плохо. Его не должно быть, – считает Максим.
Кроме этого, Максим уверен, что дети травят сверстников, потому что у них для этого есть все возможности. Мужчина считает, что учителя этому не только не препятствуют, но порой даже поощряют буллинг.
– Анализируя эту ситуацию сейчас, с высоты своего опыта, я понимаю, что злостных хулиганов надо отсортировывать и убирать из школ. Если бы их не было, буллинга было бы в разы меньше. Не было бы, скажем, таких, как я. Которым просто приходилось самоутверждаться, чтобы выжить в системе. Учителя бывают разные – и хорошие, и плохие. Но я за свою жизнь не встретил ни одного учителя, который бы понимал, насколько серьезные вещи происходят в школе, насколько опасен и травматичен буллинг, и принял меры. Вместо того, чтобы спасать детей от травли, учителя часто прикрывают гопников, чтобы не выносить сор из избы. Половина хулиганов, с которыми я учился, скололись и умерли, насколько мне известно. И я не жалею о них. Буллинг есть везде. Это проблема любого социума. Но уголовщину нужно искоренять. И я считаю, что школа в силах ее побороть. Просто этим не занимаются. Нет системы искоренения буллинга, – уверен Максим.
Максим считает, что вместо того, чтобы выживать во враждебной среде, дети должны учиться уважать своих товарищей, даже если они чем-то отличаются от остальных. И, что очень важно, вообще учиться уважать личное пространство других людей.
Психолог из Новосибирска Надежда Матушкина регулярно сталкивается с последствиями буллинга, общаясь со своими клиентами. Она считает, что истоки буллинга кроются в некоем бессознательном механизме, связанном с природной склонностью человека к стайному поведению, которое означает выстраивание в сообществе иерархии. В связи с этим одни занимают доминантную позицию, а другие становятся их жертвами.
– С одной стороны, инициатор травли – это человек, который демонстрирует свою силу, желает выделиться и самоутвердиться. А с другой стороны, травит тот, кто сам боится быть затравленным – это как раз вариант Максима. Но бывают и другие причины буллинга, – объясняет Надежда Матушкина.
По словам специалиста склонность к агрессивному поведению формируется у человека в раннем детстве, и в школу он уже приходит с определенными механизмами выстраивания отношений. Но бывает и так, что в семье вдруг происходит что-то неблагоприятное, и тогда вчерашний послушный мальчик или девочка начинает вести себя агрессивно.
– Бывает, что в семье ребенку не объяснили, что можно, а чего нельзя. Он с раннего детства не имеет представления о существовании границ. Возможно, родственники подкрепляли это тем, что все позволяли или подавали пагубный пример своим необузданным поведением. Придя в школу, ребенок ведет себя соответствующим образом. Нередко это выливается в травлю сверстников просто из удовольствия или интереса. Но основная причина появления у ребенка желания травить товарищей, по мнению психолога, – насилие и жестокость в семье ребенка. В этом случае буллинг для него – норма поведения, единственный способ завоевать авторитет среди сверстников, – предполагает Надежда.
Но есть дети, которые оказываются жертвами травли. И, как показывает практика, попасть в такое положение может абсолютно любой ребенок, независимо от успеваемости или достатка в семье.
– Травят, например, потенциальных лидеров, которые составляют конкуренцию уже сложившимся в коллективе лидерам. Таких примеров в моей практике много. Например, в классе есть лидер, а вокруг него – компания приверженцев. И когда в класс приходит харизматичный новичок, устоявшийся лидер буллит его для того, чтобы устранить конкурента. С другой стороны, травят детей, которые транслируют страх и неуверенность. На это нередко накладывается желание выделяться. Такой ребенок может быть нестандартно одет, необычно себя вести. Так часто травле подвергаются, например, неформалы. Максим как раз говорил о том, как в 1990-е били фанатов Курта Кобейна. Вообще, любого ребенка, который отличается от среднего, привычного портрета, могут травить. Очки, заикание, цвет волос, немодная одежда, да все что угодно. Но на это всегда накладываются неуверенность и страх, – говорит Надежда.
Обидчики могут задирать многих, но при этом кому-то удается себя отстоять в травле, а кому-то сложно держать удар. Надежда Матушкина считает, что это только раззадоривает хулиганов.
– Если ребенок не отстаивает своих границ, не может за себя постоять, прячется, избегает обидчиков, плачет или делает что-то, по мнению агрессоров, смешное (вспомните девочку в истории Максима, которая шипела, когда ее донимали), это только подстегивает тех, кто травит. Дети доводят жертву и получают от этого удовлетворение, некую эмоциональную разрядку. И им хочется снова и снова переживать эти эмоции, – объясняет Надежда.
Почему же ребенок демонстрирует страх, неуверенность и в итоге подвергается травле? Причины этого тоже кроются в отношениях в семье.
– Возможно, в семье жертвы практикуется насилие по отношению к ребенку, его подавляют. И это не обязательно социально неблагополучные семьи. Например, когда трех-, четырехлетний ребенок начинает отстаивать свое мнение, а родители его ругают и бьют, то есть вероятность, что в будущем ему уготована судьба жертвы. У такого ребенка закладывается понимание, что на его агрессию последует еще более сильная агрессия. А значит, противостоять ей бесполезно. Это называется выученная беспомощность: стоять за себя нет смысла, все равно все сильнее меня, – говорит Надежда.
Но, по мнению психолога, есть другой вариант – семьи, где агрессивное поведение под запретом. В этом случае родители запрещают ребенку злиться, говорить "нет", "я не хочу". Его учат всегда со всем соглашаться, быть послушным, хорошим для окружающих. В итоге, как считает Надежда, у ребенка закрепляется установка – агрессия под запретом.
– А ведь агрессия бывает разная. Она, в том числе, помогает защититься от опасности. И родители должны научить ребенка пользоваться агрессией не в ущерб другим, но на благо себе, когда обстоятельства к этому вынуждают. Бывают же случаи, когда родители сами не умеют работать с агрессией и предпочитают ее подавлять. Часто и их дети демонстрируют аналогичное поведение и в результате подвергаются буллингу в коллективе, – отмечает Надежда.
По мнению специалиста, буллинг не проходит бесследно и влияет на дальнейшую жизнь, как жертв, так и их обидчиков.
– Существует два типа агрессоров. Первый – отъявленные хулиганы, для которых буллинг – образ жизни. Это те ребята, которых называют гопниками, которые нередко на короткой ноге с криминалом. Несмотря на их возможное лидерство в школе, взрослая жизнь таких ребят может складываться неудачно. А все потому, что соблюдение границ очень важно для жизни в социуме. Полезно не только отстаивать свои границы, но также и уважать границы других людей, а значит, в чем-то ограничивать себя. Если же человек не видит этих границ, он делает то, что хочет и рано или поздно наталкивается на ограничения системы или тех людей в системе, которые сильнее и которые способны дать отпор. Человек, чья агрессия повышена, всегда волей или не волей будет проверять границы других, – рассказывает Надежда Матушкина.
То есть, если изначально границы не были обозначены в семье, и школа тоже эту ситуацию никак не отрегулировала, тогда, став взрослым, ребенок продолжает проверять эти границы.
– Например, он думает: "Что будет, если я украду? А что будет, если убью? И рано или поздно он натолкнется на очень жесткое ограничение. Ему дадут либо физический отпор, либо он попадет в тюрьму. Максим как раз не был таким хулиганом. Ему пришлось адаптироваться в сложившейся ситуации. Он не был агрессором, который не знает ограничений. Просто он пришел в школу, увидел, по каким правилам там играют, и подстроился под них, найдя для себя максимально комфортную нишу. Я считаю, что у Максима все в порядке с агрессией. А также он хороший стратег. Или ему пришлось стать стратегом, чтобы выжить. И это послужило ему хорошей школой жизни. Возможно, школьный опыт помог ему похожие механизмы использовать на работе. Ведь любой рабочий коллектив имеет иерархию. И чтобы занять лидирующие позиции во взрослой жизни, нам тоже приходится мыслить стратегически и балансировать, – объясняет Надежда.
Дети, которых травили, по-разному проживают этот опыт. Надежда утверждает, что буллинг – это школа жизни, однозначно травмирующая и болезненная, но и из нее можно извлекать ресурсы. Дети, которых отвергает коллектив, часто чем-то отличаются от других, а в этом можно найти преимущества.
– У инаковости всегда есть оборотная сторона – уникальность. Я неоднократно встречала такие примеры в своей практике. Ведь буллингу подвергаются люди, которые в принципе отличаются от других. С одной стороны – это недостаток, потому что приходится сталкиваться с отвержением. А с другой стороны – это, возможно, нестандартное, творческое мышление, одаренность в какой-то области, талант. И если человек примет это в себе, согласится с тем, что он немного другой, сможет прожить обиды прошлого, то вполне вероятно, что ему станет очевидно, в чем он уникален, и как это можно использовать, – говорит Надежда.
В то же время психолог считает, что школьный буллинг может накладывать весьма неприятный оттенок на способность к выстраиванию коммуникации в дальнейшем. Человек может стать враждебным, настороженным, постоянно ожидать от окружающих подвоха, плохого отношения к себе.
– Такой человек, получив негативный опыт в школе, во взрослой жизни продолжает транслировать свои негативные ожидания во вне. Он изначально находится в обороне. А это считывается окружающими и настораживает людей вокруг. Вы наверняка слышали такую фразу: "Человек притягивает к себе негативные ситуации". На самом деле, это работает иначе, он их не притягивает. Просто человек совершает действия, возможно, еле заметные, в которых люди считывают враждебность, настороженность и отстраняются. То есть человек сам провоцирует отвержение, – объясняет Надежда.
Есть и другой вариант развития событий. У некоторых людей, переживших в детстве травлю, обостряется желание доминировать. И они делают все, чтобы продвигаться по карьерной лестнице, побеждать других. Но, опять же, не потому, что испытывают искреннее желание. Они становятся начальниками, чтобы доминировать и не находиться в подчинении. Они помнят свой детский опыт и всячески избегают его повторения во взрослой жизни.
– Так, человек из своей травмы может развиваться, добиваться впечатляющих успехов, но не чувствовать удовлетворения. Потому что им руководит его детская травма, а не искреннее внутреннее желание, – поясняет Надежда.
В любом обществе в том или ином масштабе присутствует буллинг, причем нередко люди проявляют агрессию в адрес своих сотоварищей совершенно бессознательно. Надежда Матушкина утверждает, что буллинг – это плохо.
– Насилия не должно быть. А буллинг – это в первую очередь насилие психологическое, а зачастую и физическое. И в этом нет ничего хорошего. Сегодня мы имеем достаточно знаний, средств и сил, чтобы справляться с буллингом. Было бы желание. Мы живем во времена, когда о буллинге нельзя молчать. В советское время система была важнее, чем человек. Сейчас индивидуальности, правам человека, и в частности правам ребенка, уделяют гораздо больше внимания. Поэтому буллинг – это явление, о котором нужно говорить и прилагать все усилия к его сдерживанию и искоренению, – утверждает Надежда.
Психолог уверена, что случаи буллинга нельзя замалчивать. Надежда считает молчание первой ошибкой, которую допускают и сами дети, подвергшиеся травле, и их родители, и школьные педагоги.
– Очень часто ребенка подвергают травле только потому, что он молчит. Молчание провоцирует агрессию. "Молчишь, позволяешь так с собой обращаться – будем еще сильнее тебя травить" – вот как рассуждают агрессоры, – говорит Надежда.
Поэтому в первую очередь специалист советует детям, столкнувшимся с буллингом в школе, озвучить проблему, с кем-то поговорить об этом. И лучше всего, если это будут родители.
– Но, к сожалению, родители не всегда встают на сторону ребенка. Например, не все взрослые считают буллинг проблемой и иногда относятся к школьной травле, как к логичному явлению в среде подростков. Или ребенок может расти в неблагополучной семье, где его бьют. И он знает, что если пожалуется, то получит еще и дома. Когда в лице родителей поддержку найти не удается, нужно обратиться к учителю, с которым сложились более или менее нормальные отношения. Либо это может быть психолог, который сейчас есть практически в любой школе. В конце концов, можно позвонить на федеральную линию детского телефона доверия, – считает Надежда.
Специалист рекомендует поставить перед собой цель, сказать: "Я больше не жертва. Я буду с этим что-то делать".
– Как только ребенок перестает молчать, терпеть, и начинает что-то предпринимать для своей защиты, как минимум озвучивать проблему, то он – уже не жертва, он – выживший, он – борец. Такая установка очень важна для внутреннего позиционирования себя, для отношения к себе. Нужно себя защищать, – говорит Надежда.
Несмотря на то, что каждая ситуация с буллингом индивидуальна, в первую очередь для ее решения на свою сторону нужно привлечь взрослого. Травля – это не та ситуация, с которой ребенок может справиться в одиночку. Во-первых, у него для этого недостаточно ресурсов. Во-вторых, он один, а против него часто целая толпа.
– У меня в практике был очень хороший пример, когда мальчика ни с того ни с сего после летних каникул начали травить в классе. И он как-то раз в начале урока попросил у своего классного руководителя несколько минут. Она разрешила. Он сказал: "Что происходит? Я пришел с каникул, был рад вас видеть, а вы вот так со мной поступаете". И он прояснил ситуацию. Все удивились поступку мальчишки, но буллить перестали. Его поведение даже вызвало уважение. Но такой открытый способ подойдет не всем. Кому-то придется искать другие варианты. И лучше всего идти за поддержкой к взрослым, – рассказывает Надежда.
Вопрос "как помочь ребенку" может возникнуть и у взрослых. Надежда отмечает, что проблема часто состоит в том, дети скрывают от родителей школьные проблемы.
– Родителям нужно быть очень чуткими к детям, чтобы вовремя прийти на помощь. Если ребенок стал грустным, молчаливым, с неохотой идет в школу – это сигнал тревоги. Необходимо с ним разговаривать, но не давить. Возможно, стоит поделиться своим опытом, рассказать о собственных трудностях подросткового возраста. Поделиться тем, как вы их переживали, и обязательно предложить помощь. Нужно наладить с ребенком контакт. Если же он все равно молчит, но вы видите, что его что-то беспокоит, то необходимо идти к классному руководителю, говорить о своих опасениях, выяснить, есть ли какие-то тревожные сигналы в школе. И дальше проблему нужно решать вместе с учителем. Потому что, я считаю, любой классный руководитель или просто учитель может и должен взять в этом вопросе ответственность на себя и остановить травлю. А второе – это родители тех детей, которые буллят. Они несут ответственность за своих детей – с них и спрос. Обязательно нужно выходить на совместную беседу с этими родителями и педагогом. Садиться и прояснять ситуацию, договариваться о мерах воздействия, а потом отслеживать, действительно ли меры действуют. Чтобы остановить буллинг, нужна последовательная, слаженная работа взрослых. Точно не детей! – считает Надежда.
При этом специалист обращает внимание, что бывают случаи, когда родители приходят в школу, но после этого травля только усиливается. Надежда считает, что это результат однократного похода родителей в школу.
– Ребенок и родитель должны понимать, что борьба с буллингом – это путь, целая система действий, стратегия. И здесь нужно объединиться в команду и действовать до тех пор, пока не будет достигнут результат. К тому же я видела ситуации, когда буллили детей с молчаливого или открытого согласия учителей: учителя поощряли или даже начинали травлю. Подобные ситуации требуют более решительных действий. Если не удалось договориться с учителем и родителями хулиганов, нужно воздействовать через руководство школы: завучей, директора. Если и это не помогает, следует обращаться в соответствующий отдел, курирующий образование, в администрации города, а если необходимо, то идти в полицию и прокуратуру. Но если ничего не помогает, то в крайнем случае есть уполномоченный по правам ребенка в регионе. Он может инициировать любую проверку в любой школе. И администрация учебного заведения будет вынуждена повлиять на ситуацию. Еще раз повторю. Нужно идти до конца. Сама ситуация с травлей не разрешится, – говорит Надежда.
Психолог уверена, что если уж такое произошло, то это отличный способ научиться бороться и отстаивать себя в жизни. Твердая позиция родителей в ситуации с травлей станет уроком для тех, кто в других классах занимается буллингом. А еще это побуждающий пример для родителей, чьих детей обижают в классе, но они не знают, что с этим делать или не решаются предпринимать активных действий.
- В случае травли ребенок любого возраста может самостоятельно обратиться за помощью на круглосуточную бесплатную федеральную линию детского телефона доверия: 8-800-200-01-22.
- С 14 лет, после получения паспорта, ребенок может самостоятельно обратиться в детскую общественную приемную ГОО Кузбасский региональный центр психолого-педагогической, медицинской и социальной помощи "Здоровье и развитие личности" (ГОО "Кузбасский РЦППМС") по телефонам (3842) 75-04-23, 75-12-98.
- Родители могут обратиться за психологической и юридической помощью к специалистам ГОО "Кузбасский РЦППМС" по телефону (3842) 77-07-67.
- Кроме этого, родители могут прийти на прием уполномоченного по правам ребенка в Кузбассе по вторникам с 09:00 до 12:00. Предварительная запись по телефону +7 (3842) 34-95-96.
- А также родители могут записаться на встречу с юрисконсультами аппарата уполномоченного по телефону +7 (3842) 34-90-01. Прием ведется с понедельника по пятницу с 08:30 до 12:00 и с 13:00 до 16:00. Адрес: город Кемерово, пр. Советский, 60, корпус 1, кабинет 102.