Жительница Мариинска Екатерина рискует остаться без четырехлетнего сына, которого суд "отдал" ее бывшему мужу. Несмотря на формально равные права разведенных родителей на воспитание совместного ребенка, в России Фемида чаще встает на сторону матери, доверяя именно ей воспитание. Но не в этот раз. Почему в Кемерове случился судебный казус, разбирался корреспондент VSE42.Ru.
Екатерина была знакома с будущим мужем еще со школьной скамьи. Близкие отношения у молодых людей завязались задолго до официальной свадьбы. Потом они зарегистрировали свои отношения. Однако, как это нередко бывает, прожили несколько лет вместе и развелись.
Результат семейной жизни – маленький сынишка, воспитание которого поначалу легло на плечи молодой матери.
Больше года сложившийся порядок вещей, видимо, устраивал бывшего мужа Кати, однако неожиданно для нее мужчина вдруг решил подать иск в суд с требованием "об определении места жительства ребенка". Говоря проще, обязать экс-супругу отдать сына на воспитание ему, позволив ей лишь изредка видеться с сыном.
Еще раз стоит отметить, что подобное требование со стороны отца – явление чрезвычайно редкое. Обычно в неполных семьях дети живут именно с мамами. Отцы же – свободные охотники, мачо, прожигатели жизни и заядлые охотники-рыболовы. Короче, кто угодно, только не ответственные родители. Обычно.
Однако ж, видимо, на этот раз бывший муж Екатерины проявил гиперответственность и решил взвалить на себя серьезную ношу по воспитанию маленького человека. И это несмотря на то, что он человек явно занятой – все ж таки работает в колонии-поселении в системе ГУФСИН по Кемеровской области. Служба в погонах, как известно, занимает много времени и сил.
Правда, смущает для начала один нюанс. Так уж совпало, что молодой отец заявил свои права не сразу после развода, который состоялся 26 января 2016 года, а больше года спустя – суд вынес решение по его иску 5 октября 2017 года. А в истории послебрачных взаимоотношений между бывшими супругами есть иск от Екатерины на ее экс-мужа об уплате алиментов.
Что же происходило в течение этого года? Ну, например, отец иногда забирал сына к себе домой, в деревню Дмитриевка в Чебулинском районе. При этом упоминавшийся факт подачи Екатериной иска на уплату алиментов выглядит весьма знаково. То есть, можно предположить, что сотрудник ГУФСИН дал повод для того, чтобы мать его ребенка была вынуждена пойти в суд. Но это, как говорится, лишь штрихи к портрету. Не более.
Но вернемся к рассмотрению в суде Ленинского района города Кемерова иска бывшего мужа Екатерины. А также ее встречного искового заявления, в котором она настаивала на том, чтобы оставить сына с ней. Почему суд в Кемерове? Тут все объясняется просто. Дело в том, что в настоящее время Екатерина получает образование в кемеровском медицинском университете.
Каким бы ни было решение суда, оценивать его бессмысленно. А вот ознакомиться с аргументами сторон никогда не бывает лишним. Так, например, в рамках рассмотрения исков суд назначил проведение обследования бытовых условий, в которых проживает семья бывшего мужа Екатерины. Что логично, ведь должен же судья понимать, где предстоит жить ребенку.
В результате в судебных документах появилось заключение "по результатам обследования жилищно-бытовых условий" в Дмитриевке, где находится дом с "мужней стороны".
Заключение это весьма положительное. И дом отличный – "из шести жилых комнат". И отношения в семье отца и его родителей "доброжелательные, доверительные". И даже в отдельной комнате ребенка "имеется стол для игр и занятий, кровать, шкаф, в достаточном количестве книг, развивающих тигр".
Упоминание представителя кошачьих, видимо, случайно. Скорее всего авторы заключения имели в виду слово "игр". Столь досадная опечатка, тем не менее, странна, ведь в состав комиссии, составлявшей заключение, входили представители управления образования Чебулинского района, которым вполне по силам перечитать подписанный документ перед передачей его в суд. Но эта опечатка – лишь малейшая из неточностей. Которые, как видится, не были замечены во время судебного разбирательства.
Причем неточности эти имеют вполне значимое фактическое значение. Например, согласно все тому же заключению, как уже упоминалось, в доме отца ребенка шесть жилых комнат. По крайней мере, так следует из официального заключения, которое суд приобщил к делу. Но, поскольку Екатерина во время замужества проживала в доме родителей своего мужа, то она знала, сколько на самом деле жилых комнат в нем. А потому ее адвокат заказала справку. Правда, не в управлении образования, и не в опеке. Хотя, конечно, это весьма достойные органы.
Юрист, видимо, решила пойти логичным с юридической точки зрения путем. Раз речь идет о жилом доме, она обратилась за информацией в Бюро технической инвентаризации Чебулинского района, которое как раз и занимается сбором подобных данных.
И вот тут-то выяснилось неожиданное. Оказалось, что в реальности жилых комнат в доме в полтора раза меньше – всего четыре.
Однако ж теперь поздно кулаками махать. Суд принял к сведению именно данные обследования жилищно-бытовых условий, составленных районными педагогами и опекой.
Дальше – больше. Согласно все тому же обследованию выяснилось, что рядом с домом в Дмитриевке находится детский сад, который ребенок посещал с июля по ноябрь 2015 года.
А вот по версии Екатерины, ее сын уже с начала сентября того же года ходил в детсад в Мариинске, поскольку мать забрала ребенка домой. В подтверждение этих слов Екатерина даже предъявила договор, заключенный с этим детским дошкольным учреждением.
Кто в данном случае врет? Учитывая "шесть комнат", как-то поневоле возникают сомнения в объективности авторов принятого судом документа. Тем более, что в состав комиссии, которая готовила заключение, вошел, например, директор Дмитриевской общеобразовательной школы. В которой, к слову, работает экс-свекровь Екатерины.
Кроме того, небезынтересен ответ на судебный запрос о рабочем графике экс-супруга Екатерины. Как следует из документа, предоставленного в суд, служебный график бывшего отца семейства состоит из сорока часов – то есть восемь часов в день. И это у человека в погонах, который "стойко переносит все тяготы и лишения службы". Более того, проживает в одном населенном пункте, а служит в другом – в Орлово-Розово. То есть к его сорока часам надо прибавить еще несколько часов в день на дорогу из дома на работу и обратно. Это как минимум. Без учета различного рода усилений, ночных дежурств и прочих мероприятий вне нормированного трудового графика служивого.
Тем не менее, все эти сомнительные моменты, нюансы, обстоятельства и, что особо важно, неточности (не враньем же или подлогом это называть) были оценены судом как вполне достоверные. Что ж, возможно их достоверность не вызвала сомнений ни у кого, кроме самой матери. Которая, разумеется, категорически не хочет расставаться с ребенком.
Но решение суда первой инстанции уже есть. И оно не в пользу Екатерины. Согласно этому решению отныне "место жительства несовершеннолетнего" определено у отца – в деревне Дмитриевке.
В качестве мотивации своего решения судья использовала несколько аргументов. Некоторые из них заслуживают особого внимания.
Например, препятствием для проживания ребенка с матерью стало ее… обучение в медицинском университете в Кемерово. Вот как это расценил суд: в связи с тем, что ребенок в течение долгого времени не проживает с матерью, находится у бабушки, он лишен возможности полноценного общения с родителями. И не беда, что Екатерина является студенткой дневной формы обучения.
Более того, Екатерина, оказывается, не представила доказательств, свидетельствующих о ее намерениях забрать ребенка.
Само собой, возникает чисто житейский вопрос: а какие именно доказательства может предоставить мать, чтобы убедить суд в своих намерениях по отношению к родному сыну?
А вот еще один момент в судебном решении:: предположение, что после окончания обучения Екатерина возвратится в город Мариинск почему-то носит вероятностный характер. При этом суд смутил тот факт, что мать просит определить место жительства сына с ней, указывая при этом адрес проживания своих родителей в городе Мариинске, хотя большую часть времени она проводит в городе Кемерово. Ну и, наконец, частота посещений ребенка матерью кроме ее показаний и показания близкого родственника иными доказательствами не подтверждена – что, видимо, окончательно утвердило суд в его решении.
Получается, чего не хватись – ничего нет, как говорил герой известного произведения Михаила Булгакова. По крайней мере, что касается слов Екатерины в суде. А вот у бывшего мужа, наоборот, есть все. И шесть комнат, и посещение ребенком детского сада в Дмитриевке в то время, когда он, по словам матери, уже находится в Мариинске, и масса свободного времени, несмотря на службу в колонии.
Можно, конечно, долго удивляться, что для суда частота посещений ребенка матерью кроме ее показаний и показания близкого родственника ничем иным не подтверждена. Мол, а кто же еще может подтвердить частоту посещений, как не бабушка и дедушка. Не бегать же Екатерине по улице с криками, каждый раз, как она приезжает в Мариинск, чтобы привлечь внимание.
И еще, возвращаясь к образованию Екатерины. Она действительно в настоящее время проживает не со своими родителями и действительно не имеет возможности забрать маленького сынишку к себе в кемеровское студенческое общежитие – пока учится в медуниверситете.
И если в ходе судебного процесса этот факт мог быть расценен как препятствующий нормальному воспитанию несовершеннолетнего сына, то получается Екатерина виновата, что она учится, что думает о своем будущем и о будущем своего ребенка. А тот факт, что большую часть забот о внуке готовы взять на себя ее родители (тем более, как следует из судебного решения, они так и делают) расценивается, судя по всему, опять же не в пользу матери.
При том, что в ситуации с отцом картина примерна такая же: он служит в колонии, расположенной в другом населенном пункте, а значит, как ни крути – основное время его сын все так же будет проводить с его родителями. Но этот факт, видимо, не смутил судью.
В результате напрашивается неожиданный вывод: чтобы получить право воспитывать сына, Екатерина должна бросить учебу в вузе.
Как известно, любым судебным решением одна из сторон процесса всегда недовольна. И упреки в предвзятости – это постоянная составляющая работы судьи. А потому слова Екатерины о том, что судья, занимавшаяся рассмотрением исков, давно знакома с семьей ее бывшего мужа следует, как видится, отнести именно к упомянутой издержке работы в сфере правосудия. По крайней мере, обвинять судью на этом основании никому даже в голову не придет. Тем более, когда на кону не только вынесение правосудного решения, но и полноценная жизнь и воспитание ребенка.
Тем не менее, Екатерина твердо намерена обжаловать решения суда первой инстанции и подать апелляционную жалобу.