Дети – "цветы жизни", и, пожалуй, для большинства взрослых здравомыслящих людей появление в семье малыша – несказанная радость (если только вы не чайлдфри, конечно). Но, увы, есть люди, которые очень хотят завести ребёнка, но не могут этого сделать по состоянию здоровья. В таком случае можно усыновить малыша: тогда и ваша семья станет полной и счастливой, и у брошенного ребёнка появятся мама, папа и родной очаг.
В "идеальном мире" малыш, конечно, моментально полюбит своих новых родителей, будет вести себя отменно и каждый день благодарить вас за то, что взяли его в семью. Но в реальной жизни иногда всё складывается немного иначе. Жительница Кузбасса, вот уже пятнадцать лет воспитывающая приёмного ребёнка, согласилась анонимно рассказать корреспондентам VSE42.Ru о том, почему генетика сильнее воспитания, в какой момент начинаешь жалеть о решении взять малыша из приюта и почему она не чувствует себя спокойно в собственном доме.
Я давно хотела ребёнка, и все мои родственники об этом, конечно, знали. Своих детей мы с мужем, к сожалению, не можем иметь по состоянию здоровья. И вот как-то моя близкая родственница, оказавшись рядом с территорией приюта, увидела там мальчика, который ей показался очень похожим на меня, она сразу же мне об этом сообщила. Мы долго думали, идти ли в приют, и, наконец, решились. Каково же было моё удивление, когда я обнаружила, что мальчик – действительно точная моя копия! Я сразу поняла: этот ребёнок – наш.
И вот тогда, в 2000 году, мы оформили все документы, чтобы усыновить мальчика, на тот момент ему было три года. Уже в конце 1999 года, до того как были готовы все бумаги, ребёнок жил с нами – мы вместе встречали Новый год, он уже был членом нашей семьи. Со стороны мальчишка сразу сильно походил на нас – и внешне, и по темпераменту. Когда Серёжа (имя изменено по просьбе мамы – прим. редакции) был совсем маленьким, он был моей копией, чуть постарше – всё больше стал походить на мужа, сейчас Сергею уже восемнадцать лет, и теперь чёрт его знает, на кого он похож (смеётся). Мой муж, естественно, полностью меня поддержал: "Пусть мы осчастливим хотя бы одного ребёнка и дадим ему свои тепло и любовь, хотя бы один брошенный малыш получит возможность расти в семье".
В семье ребёнок адаптировался довольно сложно. Он у нас Рыбы по знаку зодиака – замкнутый, будет разговаривать о чём угодно, но только не о себе и своих проблемах, "вытащить" из него что-то – очень сложно. В этом плане, конечно, были проблемы и недопонимания. Мы всегда относились к сыну как к своему родному ребёнку: неважно, что он с нами не с первого года жизни и что мы взяли его из приюта. Я всегда носилась с ним, как курица с яйцом. Надо мной даже смеялись окружающие из-за этого (смеётся). Ведь я никуда без него не ходила, мы везде и всегда оставались вместе. Он никогда не кричал, не истерил, как некоторые другие ребята его возраста. Постоянно говорил: "Мам, ну ты мне потом купишь, когда денежки будут, хорошо?" или "Мама, мы потом с тобой поговорим и решим всё, ладно?".
Первые полгода в нём чувствовалось какое-то внутреннее напряжение, потом малыш немного "отогрелся". Дело в том, что его нашли поздней осенью брошенного одного в каком-то подвале, голенького. Он был сильно перепуган, в маленьком возрасте очень боялся собак, вероятно, потому что в детстве они его пугали. В качестве адаптации мы взяли в дом щенка овчарки, и он жил с нами до года, рос вместе с Серёжей. Надо сказать, мальчик моментально преодолел страх, играл с собакой и чувствовал себя рядом с ней абсолютно спокойно и комфортно. В подростковом возрасте наш ребёнок уже мог спокойно подойти к любой собаке даже выше его ростом и играть с ней.
От генетики никуда не деться, это мы прочувствовали на себе. Если раньше я думала, что характер и поведение человека зависят на 30% от генетики и на 70 – от воспитания, то сейчас уверена: минимум процентов шестьдесят – это генетика, а лишь остальное – воспитание. Когда Серёже было три-четыре года, он постоянно везде прятался, да так, чтобы его долго искали. Мы с ума сходили от волнения, тогда ещё как раз участились случаи похищения детей – переживали, конечно, ужасно. Ребёнок маленький ведь, запросто могли украсть, увезти куда-то. А он спрячется где-нибудь на улице, скажем, в трубе, траве или среди кладок кирпича, и сидит там. Мы его зовём, кричим, а он не издаёт ни звука: ему интересно, что его ищут.
Потом мальчик стал убегать из дома, не хотел возвращаться к нам. Впервые это случилось, когда ему было шесть лет. Ну, люди у нас "добрые", так сказать, сразу стали говорить о том, что мы его бьём, издеваемся над ним, поэтому он и сбегает. Хотя, конечно, о таком и речи не могло быть. Просто, видимо, у нашего сына была на генетическом уровне некая серьёзная психологическая проблема, с которой он не мог самостоятельно справиться. Как мне потом объяснила психолог, есть так называемый ген бродяжничества (повреждённый ген) – ребёнок просто не может не убегать. Лет до десяти Серёжа вёл себя более-менее приемлемо, а потом опять стал убегать из дома, в более старшем возрасте это у него ещё и стало сопровождаться воровством.
Знаете, вообще он у нас хороший мальчик, правда: добрый, любит животных, безотказный, если его о чём-то попросишь, обязательно это сделает. Немного ленивый, но какие подростки этим не страдают? Мало кто в четырнадцать лет отличается трудолюбием и стремлением во всём помогать родителям. Главная наша проблема, конечно, в том, что он убегает из дома. Когда это только началось, я вообще не знала, что делать, думала, с ума сойду. Ведь было совершенно непонятно, почему он это делает.
Самое неприятное – то, что он не просто убегал, а перед этим "обчищал" дом. Наворует, наворует… И сбегает. При этом не могу сказать, что мальчик обделён какими-то вещами или деньгами. Не знаю, что это такое. Генетика? Особенности характера? У Серёженьки никогда не было и нет привязанности к дому, к нам, родителям. Он не воспринимает наш дом и всё, что в нём находится, как нечто своё, то, что нужно беречь и защищать. Мы пытались объяснить сыну, что он сюда приходит не просто спать и кушать, это его очаг и семья. Ведь для каждого человека дом должен быть чем-то родным, уголком, где он чувствует себя спокойно и уютно, место, которое хочется делать лучше, вкладывать в него душу. У Сергея такого никогда не было.
Он сам не может объяснить своё поведение, говорит, что не знает, почему так поступает: убегает из дома, обворовывая свою же семью. С ним работали психологи, как детские, так и взрослые, но они лишь разводят руками: "Мы не знаем, что делать с вашим ребёнком!". Говорят, что сколько ему ни объясняй, всё бесполезно. Как будто где-то в подкорке это у него сидит, и сделать с этим ничего нельзя.
Помимо того, что наш сын постоянно сбегал из дома, была (и, увы, остаётся) ещё целая охапка проблем – сначала Серёжа категорически отказывался ходить в школу. Помню, мы его в шестом классе привели в школу за руку, я лично его завела в класс, усадила… Через какое-то время мне звонят, говорят: "Вашего ребёнка нет в школе". Я в шоке, ну как так, я же сама его завела, школа закрыта, в гардеробе одежда выдаётся только по номеркам. Но на уроках его нет. Прибегаю в школу, а он под лестницей сидит. Идти на уроки отказывается категорически, вот хоть что ты делай. Причём у него были друзья в школе и классе, нельзя сказать, что он с кем-то конфликтовал. Он у нас вообще неконфликтный мальчик, спокойный.
Объяснял своё нежелание идти в школу тем, что не может усидеть на занятиях: если на первых трёх уроках это ещё хоть как-то удавалось сделать, то к началу четвёртого урока у мальчика появляется желание просто встать и уйти. "Не могу ничего с собой сделать", – и вот хоть ты тресни. В начальной школе нам шли на уступки, делали пятидневную учебную неделю вместо шестидневной, то есть по субботам мы отдыхали. Но всё бесполезно.
Нам все учителя говорили, что если бы он старался, он бы учился на четвёрки: голова работает хорошо, отличная память. Он просто никогда не хотел учиться, в этом вся проблема. В итоге мы кое-как к восемнадцати годам окончили девять классов. Конечно, низкий поклон учителям, которые шли на уступки и подстраивались под нашу сложную ситуацию. Если бы ещё они "встали в позу", как говорится, то, наверное, мы бы и в этом году не закончили школу.
Не зря говорят: "Маленькие дети – маленькие проблемы, большие дети – большие проблемы". У нас ушла головная боль с побегами мальчика из дома, но появились другие трудности. На данный момент Серёжа уже судим, и не один раз. Пока условно, но такими темпами, что будет дальше – и представить страшно. Были угоны автомобилей, воровство (уже не только из собственного дома), пьянки… Последнее – вообще наша главная беда, потому что все правонарушения, которые совершает Серёжа, происходят в "пьяном угаре". Конечно, очень надеюсь, что он остановится. Мы с ним и разговариваем, и примеры приводим, и ругаемся, и объясняем. Что только ни делали уже. Не знаю, что с ним происходит и почему он такой. Мы всё время живём на мине замедленного действия: когда она рванёт в следующий раз – неизвестно. Не угадаешь, даже если будешь просчитывать. Бывает, ждёшь какого-нибудь неприятного инцидента, ан нет – вроде всё обходится. А иногда как вытворит что-то ни с того ни с сего… хоть стой, хоть падай!
Скоро у нас опять суд, и что там будет – непонятно. Постоянно ворует сотовые телефоны, потом стал красть велосипеды, затем – угонять машины. Вот так всё, по нарастающей, и это очень пугает. Кто знает, что взбредёт ему в голову завтра? Дома деньги вообще не храним: если на виду останется хоть сотня, Серёжа обязательно её сворует. Стараюсь прятать сбережения куда-нибудь подальше. Золото не ношу уже очень давно: все мои драгоценности сын украл и сдал, с тех пор у меня ничего нет. Конечно, расстраивает, что в своём собственном доме я даже не могу расслабиться. Но не прятать финансы мы не можем: если Серёжа видит хоть копеечку на видном месте, ему непременно нужно её стащить, такая вот у него мания. Хотя, что самое интересное, если дашь ему деньги на хлеб и отправишь в магазин, он принесёт всю сдачу до копейки. Что это? Как объяснить? Ни один психолог не может этого понять, а я и подавно.
Родителям, которые планируют взять на воспитание ребёнка из приюта или детского дома, могу сказать следующее: самое главное – полюбить малыша, как своего. Для нас Серёженька – всё, как бы мы на него не ругались, что бы он не творил, в каком бы аду мы не жили, всё равно его любим, как своего родного сына. Знаете, ведь свои по крови дети тоже разные бывают. Кровная связь с ребёнком – вовсе не гарантия того, что он будет для вас идеальным и послушным. Если ты сумеешь полюбить приёмного малыша, как своего, будет гораздо проще с чем-то мириться, что-то прощать, ну и вообще – жить с ним в одной семье. Если же есть сомнения в том, сможете ли вы относиться к ребёнку, как к родному, лучше не рисковать – искалечите душу и ему, и себе. Каждый день заставлять себя любить малыша – на мой взгляд, невозможно.
А детки из приютов, как ни крути, в большинстве своём неблагополучные: у одних сразу есть отклонения в развитии, у других они проявляются в подростковом возрасте, у кого-то вскрываются физические недостатки в более старшем возрасте, ну а про психику и говорить нечего – проблемы в любом случае есть. Сказать, что ты усыновишь ребёнка, и он будет абсолютно здоровым и нормальным психически – нельзя. Нет никаких гарантий, даже если сразу какие-то недостатки не вскрылись. Редко бывает так, что ребёнок – круглая сирота, родители были очень хорошими, но погибли в автокатастрофе. В основном – это малыши-отказники, ребятишки, изъятые с улицы или маргинальных семей. Чтобы ребёнок хоть как-то пришёл в себя, "отогрелся", нужно вложить в него столько души, любви и ласки… По-другому никак.
Поначалу Серёжа не называл меня мамой, и к этому нужно быть готовым, это тоже нужно пережить психологически. Я была сначала просто тётей, потом он называл меня – "Тётя Мама". Конечно, очень хотелось, чтобы малыш сразу прильнул к груди со словами: "Мамочка, я так рад, что ты у меня теперь есть". Но такое бывает не всегда.
Я бы посоветовала родителям, собирающимся взять ребёнка-сироту на воспитание, прежде всего, узнать его историю, как он попал в приют или детдом, кто его родители, если это известно, какой у малыша характер и особенности его поведения. В идеале нужно, чтобы мама ушла с работы и всё своё свободное время проводила с малышом, потому что такой ребёнок требует в несколько раз больше вложений – как в его моральное состояние, так и в здоровье. Наш Серёжа был сильно ослаблен физически, у него был очень плохой иммунитет. Мы укрепляли его здоровье всевозможными витаминами, травами, отправляли в санатории и профилактории. Однако более-менее удалось восстановить иммунитет только годам к пяти-шести: только тогда Серёжа перестал болеть каждый месяц и стал нормально реагировать на прививки. Необходимо как можно больше "нагружать" ребёнка – водить его на различные секции, делать с ним уроки, в общем, занимать его досуг так, чтобы у него просто не оставалось времени и сил на всякие глупости. Чтобы у него не было свободной минутки, чтобы он уставал физически, тогда у него не будет времени на разные плохие дела и мысли.
Опять же, если вспомнить нашего ребёнка: он делал всё, чтобы не ходить ни в какие кружки, сбегал, воровал сотовые и деньги у других ребят. Конечно, кто его такого стал бы там держать? Потом уже мне это всё надоело, и я перестала его заставлять куда-то ходить. Ну а сам он и подавно никуда не ходил, само собой. Он у нас ещё такой, очень скромный по характеру и даже несколько трусоватый – избегает лишнего общения с посторонними людьми. У меня тогда, конечно, даже что-то вроде депрессии случилось: не знала, что с ним делать и сможем ли справиться вообще со всеми сложностями. Даже были моменты, когда я настолько устала от всего, что начала жалеть о принятом когда-то решении усыновить малыша. Очень тяжело было. Ещё и мои родители подливали масла в огонь, говоря, что мы зря взяли ребёнка из приюта, что его нужно отдать назад… Конечно, я гнала от себя эти мысли. Да и вообще, это же не игрушка какая-то, как можно его отдать обратно? Это мой ребёнок, и я его люблю таким, какой он есть. Он – часть меня, пусть и только психологически. Мы брали Серёженьку не для того, чтобы возвращать. Что бы ни случилось, он останется с нами.
Помню, была такая ситуация: сын в очередной раз сбежал из дома, его искали три месяца. Что мы пережили тогда – и вспоминать страшно. Когда, наконец, мы его привезли домой, он вел себя, как волчонок: забился в угол, смотрел исподлобья и говорил: "Вы мне не нужны! Отдайте меня назад, я хочу обратно!". Тогда я серьёзно задумалась о том, чтобы вернуть ребёнка, подумала, может, и правда мы его мучаем и зря насильно держим в семье. Но когда я сказала сыну: "Хорошо, давай поступим так. Может, там тебе будет лучше", он испугался и сказал: "Только попробуй это сделать!". Тогда я поняла, что он на самом деле не хочет этого, это некая защита. Наверное, ему просто нужно было, чтобы его пожалели, поняли, приласкали. Тогда я и поняла, что ни за что не отдам Серёженьку обратно. Кому он там нужен? Всегда примут его таким, какой он есть, только дома.
Мы, конечно, пытались скрывать от сына, что он приёмный. Но, оказывается, ему с трёх лет сосед начал говорить, что у него не родные мама и папа. Мы сначала отрицали, говорили сыну никого не слушать. Но в четырнадцать лет пришлось ему всё рассказать, с тех-то пор всё и пошло как-то не так. Вообще лет с десяти до шестнадцати был самый пик отвратительного поведения нашего сына, мы просто варились в аду, по-другому не скажешь.
Я не знала, что делать, было просто невыносимо. Побеги из дома, воровство, нежелание учиться, пьянки. И никакие уговоры не помогали. Если мы его наказывали, говоря, что ему запрещёно выходить на улицу, он сбегал из дома через окно.
Как мне кажется, сейчас он стал как-то внутри себя успокаиваться, что-то понимать, к чему-то приходить сам с собой. Хотя, может, это лишь затишье перед бурей. Поживём – увидим.