В доме на улице Рекордной, 14 живут люди. Ничего удивительного, да, только вот жить они там не должны. Здание уже давно находится в аварийном состоянии, и любому, кто заглянет туда, хватит десяти секунд, чтобы это понять. По словам жильцов, у них имеется бумага, в которой ясно сказано, что в 1987 году дом получил статус ветхого жилья, а целесообразности в капитальном ремонте власти не видели ещё тогда. Спустя двадцать лет, в 2007-м, этот статус чудесным образом сняли, и никто из жильцов не знает, почему именно, – в администрации города ничего толком не объяснили.
Корреспонденты VSЁ42 решили посетить многоквартирный дом и лично посмотреть, как в таких нечеловеческих условиях выживают люди, а также попытаться разузнать, что их ждёт дальше.
Первое, что бросается в глаза, когда подходишь к единственному подъезду этого… барака (домом его назвать язык не поворачивается), – это… да всё бросается. Нас встречает облупившаяся дверь с неработающим домофоном. Вся штукатурка (или это краска?) давно обсыпалась с фасада. Обсыпалась она и с торцов. Над самим подъездом – кирпичная кладка, из которой так и норовят выпасть кирпичи. Хорошо, если не кому-нибудь на голову. То, что тут вообще кто-то живёт, выдают лишь несколько пластиковых окон, сиротливо глядящих во двор треснувшими стёклами.
Кстати, ещё подъезжая к дому, мы заметили самую настоящую свалку недалеко от него. Прямо рядом с туалетом, где кто-то заботливо нарисовал кривое сердце, внутрь которого поместил буквы "М" и "Ж". Как выяснилось позже, это общий туалет. И единственный на весь дом.
Мы ещё не успели попасть внутрь этого двухэтажного здания, а уже приуныли. Если честно, заходить туда мы не имели ни малейшего желания: было страшно представить, что нас там ожидает. Но мы догадывались. И вот…
Я потянул ручку железной двери, и на меня пахнуло затхлостью и сыростью. Когда глаза привыкли к полумраку, на полу (или даже вместо него) обнаружились подгнившие доски, полностью залитые водой. Над головой тоже были доски – правда, не все. Из них торчали ржавые гвозди. Сквозь многочисленные и многолетние слои краски на стенах виднелся кирпич грязно-серого цвета, а некогда белая извёстка давно почернела и стала "разлинованной" из-за многочисленных подтёков.
В глубине подъезда собирались жильцы: сегодня там устраивал собрание Пётр Потапов, первый секретарь Кемеровского городского отделения коммунистической партии "Коммунисты России", – человек, который занимается подобными вопросами, пытаясь найти справедливость.
– Почему в этот дом, в котором проживают, кроме взрослых, двадцать три маленьких ребёнка, никто из администрации города Кемерово так ни разу и не пришёл? Почему в доме, который не пригоден для проживания, вообще живут люди? – декламировал он. – Здесь – плесень, грибок, сырость, в коридоре собираются наркоманы, алкаши, и на это внимания никто не обращает! Электропроводка плохая. Видимо, пока с кем-то не произойдёт несчастный случай, мер никто не примет. Только тогда придут, начнут искать крайнего – и в итоге обвинят какого-нибудь слесаря или токаря, а сами, как обычно, останутся в стороне.
– Да нам вообще ничего не нужно, сделали бы хотя бы туалет, – вмешалась темноволосая женщина.
– Мне вот ещё и душ нормальный не помешал бы, я вообще ребятишек мыть не могу! – поддержала другая жительница.
– Какой тебе душ, можно и обойтись, я же своих детей как-то вырастила без него. А вот в туалет уличный я ходить не могу уже, как только подхожу – сразу выворачивать начинает, – неожиданно вступила в спор первая женщина.
Оказывается, в доме даже нет нормальной канализации: на все восемнадцать квартир (из которых сейчас путём перепланировок сделали двадцать три, как пояснил один из жильцов) приходится всего один кран на первом этаже – как раз на самом входе в подъезд. Именно из-за этого доски там постоянно мокрые и гнилые, а зимой толком невозможно ходить: дорога от подъезда до покатой деревянной лестницы превращается в каток.
Тем временем напряжение нарастало – по мере того как нарастала громкость голосов, и казалось, что люди, наконец, смогли выплеснуть всё то, что держали в себе очень долгое время. Единственные, кого не заботило происходящее вокруг, – это маленькие дети, скачущие и бегающие по всему дому, которых то и дело одёргивали родители. Один из них даже навернулся с лестницы: её ступени совсем износились и стали шаткими, но на это давно никто не обращал внимания.
Я разглядывал причудливые узоры на стенах, образованные витиеватыми трещинами, пока не обратил внимания на женщину, которая больше молчала, чем говорила. Подойдя к ней, я поинтересовался, как ей вообще удаётся жить в таких условиях. На мой вопрос она пригласила нас пройти в её квартиру, чтобы мы сами всё посмотрели. Кемеровчанку звали Елена Варламова.
Мы шли следом за ней по коридору, в начале которого зияла огромная дыра, пока женщина не распахнули двери своей квартиры. Квартира – это громко сказано, потому что перед нашим взором открылась небольшая комнатка размером не больше тринадцати квадратных метров.
– У меня – самая маленькая квартира в доме, – невесело улыбнулась хозяйка.
Слева стояли кухонная утварь, небольшая плитка и холодильник, справа – большой шкаф и старая стиральная машина. Дальше, вдоль каждой из стен, по раскладному дивану, в углу ютился маленький телевизор.
Когда я узнал, сколько человек живут на этих несчастных тринадцати квадратах, внутри что-то рухнуло вниз, – восемь. Сама Елена и семеро детей, большинство из которых – школьники. Женщина год назад похоронила мужа, болевшего раком, и с тех пор осталась выживать с детьми в этой комнатушке.
– Так и живём. Места нет. Когда детям нужно делать уроки, ставим раскладной столик между диванами, когда спать – стелем на полу так, что шагу ступить не получается. Постоянно пишем запросы в администрацию, но нам никто не отвечает. Я даже в интернет заходила на сайт президента и писала письмо Путину – всё без толку. Хотя мне не так давно звонили из администрации, спрашивали, как я тут живу, обещали приехать и посмотреть. Но что-то вот уже два месяца едут.
В очереди на квартиру Елена стоит уже девятнадцать лет. Первое время она постоянно звонила и узнавала, как там обстоят дела, но в последнее время перестала. Говорит, что нет смысла. Сейчас она согласна жить где угодно, только чтобы места было хоть немного больше.
Мы вернулись в коридор. Какой-то мужчина рассказывал: из-за того, что установили входную дверь, перед подъездом пришлось рыть котлован полтора метра глубиной, иначе она не вставала как надо. Вследствие этого теперь на входе – постоянный снег и лёд, что мешает выходить из дома. Ещё он рассказал, что из-за сырости на первом этаже по людям блохи скачут, а тараканы падают прямо с потолка.
– Ещё 11 августа 2014-го межведомственная комиссия города Кемерово признала дом аварийным и подлежащим сносу. С тех пор ничего не изменилось, лучше не стало, а дом как стоял, так и стоит, – продолжал вещать Пётр Потапов. – Мы пытались что-то выяснить, но с этими людьми нормально говорить не получается. Пусть они сейчас со стороны посмотрят на своё преступное бездействие. Люди хотят знать, почему, когда такое творится, власти на это не обращают внимания.
По ненадёжной лестнице мы стали подниматься наверх. На площадке между этажами стояли две огромные деревянные доски, подпирающие дырявый потолок, свисающий вниз беременным животом. Возникало ощущение, что он вот-вот обвалится – и из него посыпятся те самые тараканы и прочие паразиты. Мы прошмыгнули между балками, потому что задерживаться там было плохой затеей, и оказались на втором этаже, который встретил нас огромной надписью между двух квартир.
Тут тоже стояли жильцы, которые слушали, что говорят внизу, но не хотели спускаться. Среди них – семья Михайловых с маленьким ребёнком, который, правда, остался в квартире.
– Эти доски наше РЭУ установило. Одну – где-то полгода назад, вторую – месяца два. И всё, сказали, что больше сделать ничего нельзя. Иначе совсем потолок обвалится, – пояснила Анастасия Михайлова.
– Угу. А ещё постоянно выбивает пробки, проводка не выдерживает и греется при включении бытовых приборов. Помимо этого, от нас поступали неоднократные жалобы на то, что здесь живут антисоциальные личности, торгуют наркотиками и алкоголем. Приходил участковый пару раз и штрафовал их. И всё. Здесь зачастую на подоконниках шприцы валяются, а если посмотреть прилегающую территорию – ужас просто. Детей нельзя выпускать, – вступил в разговор Евгений Михайлов. – Мы этих торговцев сами гоняем, ведь никто ничего не делает, только вот смысла в этом – немного.
Внизу всё ещё продолжалось собрание. Теперь одна из жительниц, Регина Рыбка, зачитывала ответ из администрации, "отписку", как сказала она сама, по поводу своей очереди на квартиру. С ней у Регины вообще приключилась интересная история.
В очередь на новое жильё она встала в 2007 году – тогда женщина значилась в списке тринадцатой. Спустя несколько лет, когда заветная цифра становилась всё меньше, ей внезапно сообщили, что её сняли с очереди без видимой на то причины, – якобы не хватило какой-то справки. Регина отправилась выяснять, в чём дело, а позже – и судиться. Тяжбу она выиграла, её восстановили. Только вот уже семьдесят шестой. Когда она спросила, почему так, то от неё отмахнулись и сказали, что сейчас все очереди сдвинули в одну, и больше толком ничего не объяснили. Разбираться дальше у женщины не было никакого желания, и она вернулась в барак. С тремя детьми ждать своей квартиры.
К ней мы тоже заглянули в гости. По сравнению с первой квартирой, здесь, конечно, было гораздо просторнее. Но просторнее – не значит лучше. Регина отодвинула в сторону шторы и показала на кучу разводов и пятен.
– Здесь каждую неделю можно белить. Вот белила перед Новым годом. Дожди пойдут – ещё хуже станет. Все углы сыреют, а стены постоянно в пятнах. Обои я сразу сняла, потому что они отваливались. Под ними жили клопы. Дегтярное мыло и дихлофос у нас постоянно не переводятся. Да и вообще, тут всевозможные паразиты – и тараканы, и даже крысы бегают. Здоровые, особенно по весне, поэтому мы постоянно держим кошек. Устали уже травить паразитов, скоро сами отравимся. Врачи, когда приходят сюда, просто в шоке находятся, как в такой антисанитарии вообще можно жить.
У Регины – две дочери и один сын. Младшей – семь лет, зовут Юля. В школу она пока не ходит, только собирается в этом году, а оставить её не с кем, поэтому мама вынуждена работать дворником, чтобы уделять ребёнку больше времени. Сын учится в школе, а старшая дочь – в училище на парикмахера. Регина рассказывает, что она чуть ли не плачет, когда приходится мыться, потому что у неё – длинные волосы, а горячей воды нет.
Однако женщине оказывают помощь. К примеру, в 2010 году пришли и поставили пластиковые окна от "Единой России". Правда, и тут не всё гладко обошлось: хотели как лучше, а получилось как всегда. Первой же зимой окна треснули, а когда пришла комиссия, то хозяйке вообще сообщили, что такие окна здесь ставить нельзя из-за сырости и отсутствия вентиляции. Ещё меняли проводку, и то лишь потому, что в квартире чуть не произошёл пожар.
– Я одно время оформляла субсидию, но теперь вышел новый закон, и по временной прописке субсидии мне не положены. У меня есть постоянная прописка в другом бараке, который сгорел, а если прописываться сюда, то меня снова снимут с очереди на квартиру, – расстроено говорит Регина.
Однако самая главная проблема всех жильцов в том, что, хоть дом и признали аварийным, им не сделали перерасчёт. То есть квартплата у них такая, будто они живут в благоустроенных квартирах: за одну комнату платят 1.800 рублей, за две – 3.500.
Пётр Потапов звонил главному инженеру районной управляющей компании, который ему объяснил, что в стоимость включены долги по жилищно-коммунальным услугам. Жильцы отплёвываются и говорят, что это всё не так.
– Мы неоднократно спрашивали, за что мы платим деньги, если ничего не ремонтируют. Ни ответа ни привета. 3.500 – квартплата как за благоустроенную квартиру. Ещё мы платим деньги за горячую воду, которой нет, и за домофон, который не работает, – твердят они все как один.
Как говорится, если гора не идёт к Магомету, то Магомет понятно-что-делает. Вот и Пётр Потапов решил собрать всех матерей и отправиться к уполномоченному по правам ребёнка в Кемеровской области Дмитрию Кислицыну.
– Он единственный, кто нас всегда принимает и слушает. Он полностью согласился, что в таком доме детям точно жить нельзя, хотя у него, конечно, были и свои доводы. Наша задача сейчас – вообще привлечь внимание к этим людям, а когда расселят семьи с детьми, то займутся и бездетными жильцами, потому что в таких условиях жить нельзя, – рассказывает Пётр Потапов. – Кислицын нам сказал: мы правильно сделали, что пришли к нему, и посоветовал всем мамам написать заявление. Вроде пообещал, что в ближайшее время займётся этим вопросом.
Ну а дорогая редакция тоже бездействовать не стала: направила соответствующий запрос с волнующими нас вопросами в администрацию города. Конечно, сразу нам никто не ответит, но мы готовы подождать. Тем более, что ответ нам обещали основательный. Посмотрим, что будет дальше.