Коронавирус уже стал частью нашей жизни. Нашей, в смысле кузбассовцев. И нехватка больничных коек для ковид-пациентов, и долгое ожидание скорой помощи, и дефицит врачей, и все увеличивающееся количество трагических историй в социальных сетях, и то, как медики якобы не помогли в конкретном случае. Все это так или иначе выплескивается в онлайн и становится темой активного обсуждения. Однако почему-то не принято говорить об одной ключевой проблеме, а не "о недостатках на местах" – системной организации работы медучреждений, когда их руководство, а вовсе не врачи, показывает свою полную беспомощность. Подробности в материале корреспондента VSE42.Ru, который, как говорится, испытал все на себе.
Еще раз повторюсь. Речь ниже пойдет вовсе не о врачах, их нехватке или ежедневном подвиге, когда они выходят на передовую борьбы с коронавирусом, по сути, рискуя собственным здоровьем и жизнью. Их-то как раз остается только благодарить, что, несмотря на все проблемы в здравоохранении, "хитрое" начисление "ковидных" денег и опасность заболеть, они не уволились вовсе из поликлиник и больниц, а продолжают работать. Да, за дополнительную оплату (в ковидариях – отделениях, где лечатся пациенты, у которых подтвержден диагноз коронавирус), да, в защитных костюмах. Но работать и спасать, в конце концов, своих пациентов. Речь пойдет о том, как организована работа медучреждений. И как, возможно, читатель уже догадался, проблемы даже для стороннего взгляда здесь есть.
Поликлиника №4 входит в состав Кемеровской городской клинической больницы №4. Учреждение в целом возглавляет врач Алексей Климкин. Насколько это опытный организатор здравоохранения, судить не возьмусь – некомпетентен. Однако на примере подчиняющейся ему поликлиники пусть читатель сам сделает выводы…
Признаться, стоящая на входе строгая дама-администратор, требовательно заставляющая входящих обрабатывать руки антисептиком, впечатлила. Этакой от нее повеяло безопасностью, что даже стало спокойнее на душе. Спокойствия добавилось после того, как она не менее строго измерила мне температуру – 36,5. Вход в поликлинику открыт.
Следом за мной идет мужчина. У него температура больше 37 градусов. И тут же администратор строго говорит: "вам сюда нельзя, только в красную зону!"
– Вот это организация работы медучреждения в условиях пандемии коронавируса! – восхитился я и отправился в регистратуру, чтобы получить свою медкарту и попасть на прием к терапевту.
Картина в регистратуре несколько омрачила первое впечатление. Посетители здесь столпились с явным нарушением социальной дистанции – разве что не в обнимку стояли. Слабые попытки отдельных посетителей привлечь внимание к этому не то что самих людей, далеких от медицины, а сотрудников поликлиники – успехом не увенчались.
При этом в очереди за карточками, больничными или записью на прием к врачам, как водится, большинство людей уважаемого возраста. То есть как раз целевая аудитория коронавируса. Если верить врачам, областным и муниципальным властям, а также Роспотребнадзору. И все эти люди, которые наверняка имеют в данный момент проблемы со здоровьем, сгрудились, а представителей поликлиники, от руководства до администратора, это не смущает. Тут поневоле начнешь сомневаться в реальной опасности коронавируса – раз сами медики относятся к этой ситуации спокойно.
Однако, как выяснилось вскоре, это было не самое интересное. Из регистратуры меня направили в кабинет терапевта. Для тех, кто не был в этом медучреждении, стоит отметить, что оно представляет собой длинный узкий коридор, а слева и справа двери в кабинеты врачей. Коридор настолько узкий, что два человека проходят друг мимо друга, соприкасаясь плечами.
А потому не могло не привлечь внимание то, что между кабинетом терапевта, где вместе со мной сгрудилась очередь еще из нескольких человек, и соседней дверью были поставлены три металлических стула, объединенных между собой. Дальше – дверь, ведущая на улицу. То ли пожарный выход, то ли запасной вход. Как говорится, на любителя. И в эту дверь то и дело заходили люди, стояли перед этими стульями, кашляли, чихали, усаживались изможденно на все те же стулья, отгораживающие этот "закуток" от остальной части поликлиники.
Разумеется, мне стало интересно, почему стулья стоят не вдоль стен, как это сделано на всей остальной части поликлиники, а поперек коридора. Проходящий мимо человек в медицинской форме любезно объяснил, что за этими тремя стульями организована… красная зона. Говоря проще, зона для приема пациентов, у которых может быть в том числе коронавирус.
То есть, по одну сторону от границы красной зоны (в данном случае трех стульев) не просто больные люди, но потенциально больные коронавирусом. А по другую сторону от стульев – потенциально больные чем-то еще, а также те, кто пришел, например, закрыть больничный лист. То есть уже выздоровел.
Вот такие противоэпидемические меры в кемеровском учреждении, которые с полным основанием можно считать новаторскими. Возможно, их автором и стал главврач Алексей Климкин. Или, быть может, кто-то из его подчиненных.
Ну уж точно не стоит списывать отделение красной зоны от всей остальной поликлиники на непрофессионализм или желание заразить как можно больше людей. Так ведь? Ну не дело же врачей-вредителей заводить СК или МВД.
Правда, не очень понятно, как три стула могут оградить потенциальных пациентов с ковид от всех остальных – но это уже совсем другая история. Может, в конце концов, это специальные стулья, которые вирус на дух не переносят.
Ну а на сладкое я упомяну, что в двух кабинетах – для красной зоны и для зоны другого цвета в тот день прием вел… один врач. Якобы из-за нехватки терапевтов.
По крайней мере, так рассказала корреспонденту VSE42.Ru (а по совместительству на тот момент и пациенту) заведующая терапевтическим отделением поликлиники Анастасия Гончаренко. Правда, она отметила, что терапевт каждый раз, когда отправляется из красной зоны, обязательно переодевается.
Насколько это может соответствовать действительности, решайте сами. Однако отмечу один момент: судя по моим наблюдениям, прием пациентов шел в режиме "один пациент из красной зоны – один пациент из условно нековидной зоны". То есть, если верить словам Гончаренко, терапевт постоянно переодевалось. Это ж сколько защитных костюмов она за смену сносила?
На вопрос "почему красная зона не отделена от остальной части учреждения?", Анастасия Гончаренко ответила, что в этом здании нет возможности нормально оборудовать красную зону. Есть такая возможность в других структурных подразделениях, но "бабушки на Южный ведь не поедут". Собственно, на этом убедительном аргументе рассказ об организации работы учреждения здравоохранения главным врачом Алексеем Климкиным и заведующим терапевтическим отделением поликлиники Анастасия Гончаренко можно закончить. Хотя, конечно, можно было бы вспомнить не самый новаторский опыт крупных сетевых магазинов, когда на кассах установили копеечные прозрачные пластиковые стекла, чтобы хоть как-то изолировать сотрудников магазина от покупателей и наоборот. Что помешало руководителям больницы и входящей в него поликлиники (людям, как минимум, с одним высшим образованием, опытом управленческой работы и просто наделенным здравым смыслом) догадаться поставить разделительное стекло между красной зоной и остальным медучреждением? – вопрос риторический.
Зато на стенде рядом с красной зоной есть надпись: "Безопасность – мать опасности и бабушка катастроф". Что она значит, впрочем, и как она связана со здравоохранением – лично я, увы, так не понял.
Но не одной поликлиникой №4 прирастает кемеровская медицина. В условиях пандемии коронавируса особое значение приобретает еще одна важная медструктура – это служба скорой помощи. Ее врачи доставляют тяжелых, а, порой, нестабильных пациентов с угрожающей их жизни пневмонией (именно это наиболее негативный вариант развития COVID-19) в городские больницы. И, вопреки заявлениям региональных властей, что больничные места со скрипом, но все-таки пока еще есть, сами врачи утверждают, что в настоящее время госпитализируют только крайне тяжелых пациентов. Чему дополнительным подтверждением можно считать переговоры врача скорой помощи с участковым терапевтом, которые попали в распоряжение редакции сайта.
Сама история, при которой состоялся этот разговор, абсолютно банальна. Кемеровчанка, около 60 лет. Двусторонняя пневмония. Температура на протяжении нескольких дней около 40 градусов. Чувствует себя субъективно очень плохо. Накануне вызвала участкового терапевта, которая выписала ей направление на госпитализацию. А состояние женщины практически не транспортабельное – в смысле ехать в больницу на автобусе не вариант. Да и плюс возможность ковида тоже радости в плане соседства с другими пассажирами в общественном транспорте не добавляет.
Поэтому дочь тяжело больной женщины решила вызвать бригаду скорой помощи, чтобы доставить свою мать в больницу. Однако именно в этот момент и начались неожиданные проблемы. Врач неотложки, вопреки выписанному направлению на госпитализацию, наотрез отказалась везти пациентку в больницу.
Однако дочь решила поспорить и потребовала, чтобы врач "скорой" переговорила с участковым терапевтом лично. Запись этого разговора имеется в распоряжении редакции.
– У нас все время скандалы на адресах. Объясните, пожалуйста, мы пневмонию без дыхательной недостаточности не возим. Правильно? Все стационары переполнены. Мы их забираем, привозим. Они по десять часов в очереди сидят там. Вы знаете об этом… Десять часов, чтобы только попасть на прием. В курсе вы, да? Но терапевт приходит и выписывает (направление на госпитализацию – прим. ред.) подозрение на пневмонию без дыхательной недостаточности.
…Он пишет, что больной рекомендовано КТ (компьютерная томография – прим.ред.), но не говорит, где его делать, не пишет…. Рекомендовано КТ. Но, вы знаете, нам как-то надо работу отладить. Мы туда привозим… Нам говорят там не возить. А вы пишите направление. Вот я и хочу правду-то найти.
…А если он в очереди погибнет?
– (Слышны слова собеседника) На аппарат положат (видимо, имеется ввиду аппарат искусственной вентиляции легких – прим. ред.).
– Ага, которых нет. Просто их отправлять, они будут просто там сидеть… Вы же можете полечить пациента дома… Причем, вы знаете, что нет мест в стационарах. Знаете, но отправляете.
На этом разговор закончился. Но и уже сказанного вполне достаточно, чтобы сделать несколько выводов. Во-первых, можно достаточно уверенно говорить о нескоординированности работы между терапевтической службой и скорой помощью. Во-вторых, получается, что участковый врач, выписывая направление на госпитализацию, исходит из состояния пациента, а врач скорой помощи – из реального положения вещей со свободными местами в больницах Кемерова, нехваткой аппаратов ИВЛ и возможностью оперативно пройти КТ.
Третий момент, который не может не удивить даже самого далекого от медицины человека, – это фееричный финал истории с госпитализацией заболевшей кемеровчанки. И состоит он вот в чем.
Всеми правдами и неправдами, усилиями ее дочери и, возможно, участкового врача, скорая помощь все-таки решила везти пациента в больницу. Женщину усадили в автомобиль с бортовым номером 21 и все вместе – сотрудники скорой, пациент и ее дочь – отправились в больницу. Проехав через весь город, автомобиль скорой наконец-то прибыл к месту назначения. И что же выяснилось, когда человек с двусторонней пневмонией и температурой под 40 в сопровождении бригады подошла к крыльцу больницы? Там была огромная очередь пациентов на госпитализацию? Больничные врачи наотрез отказались принять пациентку без объяснения причин? Нагрубили, заставили ждать несколько часов?
Вовсе нет. Все гораздо проще: в этот день… дежурила другая больница. То есть скорая привезла кемеровчанку не по адресу. Как такое могло произойти в век заранее составленных (причем, обычно, раз и навсегда) графиков дежурств городских больниц и, на худой конец, мобильных телефонов, позволяющих связаться легким нажатием пальца на виртуальную кнопку на экране устройства – вопрос опять же, скорее, просто в воздух. А крайним остается пациент…
Кто виноват в том, что в кемеровской поликлинике три стула делят людей на простых пациентов и пациентов с возможным ковидом, что один врач ведет прием "красных" и "не красных" пациентов, что скорая везет "не туда". Все это имеет прямое отношение не к наличию лекарств, койко-мест или аппаратов ИВЛ. И даже не к укомплектованности штата врачей в медцчреждениях. Причина всему этому, как видится, банально, очень мягко говоря, – странные управленческие решения. А точнее, их отсутствие.