Следить за собственными кошечками или собачками наши люди худо-бедно научились. Благо, эти животные потому и называются домашними, что не требуют какого-то особенного ухода: корм в магазине купил, погладил, погулял, в случае чего – отнёс к ветеринару. Но даже несмотря на это, многие не справляются с подобным алгоритмом, а при появлении дополнительных проблем просто выбрасывают несчастное животное на произвол судьбы.
Что уж говорить о животных экзотических, которые гораздо чаще воспринимаются нерадивыми хозяевами как игрушки и, как следствие, оказавшись в неприспособленных руках, вскоре становятся обитателями подъездов и городских улиц. Раньше таких животных ждала печальная участь, пока в КемГУ не появился Центр помощи диким и экзотическим животным, который вот уже третий год принимает под свою опеку необычных зверей, попавших в трудную ситуацию.
Мы встретились с руководителем Центра, ведущим инженером кафедры зоологии и экологии Кемеровского государственного университета Юлией Балашовой и поговорили с ней о деятельности кемеровчан, которым небезразлична судьба диких и экзотических животных.
– Юлия, расскажите, что именно стало отправной точкой в создании Центра?
– Три года назад при кафедре зоологии и экологии была открыта лаборатория биоэкологии, основной задачей которой являлось содержание и разведение экзотических, а также редких и исчезающих животных в наших широтах. Для этого было выделено помещение и по сей день лаборатория занимается этим направлением. Но помимо этого к нам традиционно несут и различных раненых, больных и неугодных зверей.
Часто к нам обращаются за советом люди, которые столкнулись с необходимостью содержания экзотического животного в домашних условиях. А уж тем более, если такое животное заболеет, то в нашем городе практически нет специалистов, способных помочь. Все эти роли мы стараемся взять на себя. Конечно, мы можем заниматься этим молча и тихо, но тогда часть этих животных будет просто где-то теряться, умирать в квартирах, потому что люди берут на себя ответственность, но без профессиональной помощи, знаний и специализированных препаратов справиться не могут.
Мы всегда готовы принять и помочь, чем сможем, но, конечно, хотелось бы, чтобы люди, которые берут на себя определённую ответственность, несли её до конца и после того, как мы лечим и выхаживаем животное, они забирали бы его обратно.
– Но у вас есть и животные, которые живут в университете постоянно?
– Да, есть те, кто содержится в лаборатории стационарно – у них есть своя жилплощадь, на которой они питаются, размножаются и так далее. Их мы никуда не пристраиваем, это наши подопечные, с которыми мы работаем, и с которыми работают студенты. Есть и так называемый поток животных, которых к нам приносят, с которыми тоже нужно работать, но после этого куда-то пристраивать или выпускать в естественную среду, если это возможно. Словом, как приют мы не работаем, а оказываем всю необходимую помощь.
Сейчас у нас содержатся животные, которые относительно доведены до стабильного состояния и ищущие себя постоянных, ответственных и хороших хозяев. Это длиннохвостая неясыть, болотные совы, коршуны – все они ждут, когда же их заберут. К тому же совместно с клубом "КемТерра" у нас открыта выставка экзотических животных – красивых, ухоженных, которых действительно не стыдно показать.
– Кто непосредственно занимается работой с животными?
– Занимаются всем в основном магистры и преподаватели. Штата как такового нет, и официально там работаю только я. Все остальные – это люди, которые действительно этим увлечены, которые хотят работать, хотят помогать, узнавать что-то новое, помимо своего основного вида деятельности. Более того, это люди, обладающие невероятным рвением и стремлением к этому, переводящие иноязычную научную литературу по теме и зачастую обладающие некоторыми смежными специальностями.
– Насколько часто к вам обращаются за помощью?
– Обращаются к нам очень часто, плюс ко всему, о нас знают различные городские специализированные центры, зоомагазины, живые уголки, дома творчества, куда люди несут животных в первую очередь. Поскольку там далеко не всегда способны оказать необходимую помощь, они направляют людей к нам.
Мы всегда стараемся брать контакты тех, кто животное к нам принёс. После того как они в первый раз отказались от питомца, мы через какое-то время перезваниваем, рассказываем, как дела у животного, и не желают ли они всё-таки забрать его назад. Если нет, тогда мы пытаемся искать для него новых хозяев, в группе "ВКонтакте" у нас есть для этого отдельная тема. Если кто-то находится, то, естественно, сначала с этим человеком проводится беседа, мы пытаемся его узнать и понять, насколько он серьёзен и ответственен, описываем все необходимые условия, после чего он уходит домой думать и заодно создаёт эти самые условия. Если нас всё устраивает, то тогда мы передаём животное новому хозяину.
– Но вы как-то следите за тем, чтобы с виду добрый новый хозяин не угробил животное?
– У нас в городе очень мало кто занимается кормами для хищных птиц – это мыши, цыплята, крысы. Так что если человек будет приобретать этих кормовых животных, мы об этом будем знать. Если же он долго не приходит, значит, что-то не так. В таких случаях мы звоним и выясняем в чём дело. К тому же мы выдаём человеку список, что ему необходимо сделать: как оборудовать комнату, что конкретно должно в ней находиться. Мы должны быть уверены, что это не съёмная квартира, из которой в скором времени могут выселить. Ну и, конечно, человек должен быть адекватен, а мы – убеждены, что это не спонтанное решение, взятое с потолка. Мы задаём контрольные вопросы, благодаря которым понимаем, что человек "в теме", что он читает необходимую литературу и с ним животному ничего не грозит. Достаточно часто нам присылают фотоотчёты, видеоотчёты, в которых новые хозяева показывают и рассказывают, чего они достигли вместе с новым питомцем.
– Поскольку вы располагаетесь на базе КемГУ, университет как-то заинтересован в том, чтобы помогать вам финансово?
– Университету мы безумно благодарны за то, что он предоставил нам крышу над головой. Сами мы никогда бы не смогли позволить себе помещение и не было бы никакого Центра. Финансирование же осуществляется из кармана тех людей, которые работают в лаборатории. Наш костяк – это всего пять человек, среди которых профессиональный ветеринар и школьник – замечательный одиннадцатиклассник, который с нами уже три года. Несут все, кто что может: посуда, препараты и так далее. Причём никто никого не заставляет, все знают, чего конкретно не хватает, и приносят это.
Очень хорошо развивается лаборатория в научном плане – ветеринарная база наращивается, отрабатываются схемы лечения, мы узнаём о новых методиках и препаратах. Всё это стоит недёшево, и порой бывают кризисы, когда мы закупаем пару медикаментов стоимостью четыре-пять тысяч рублей. Хотя их, конечно, хватает надолго.
Задача, которая висит над нами всегда – это кормовые цыплята. Птицефабрика, с которой мы работаем, находится в Белове: нужно приехать, закупить и вернуться назад. Машины ни у кого из нас нет, так что приходится копить на такие поездки. И само собой, если к нам попал срочный пациент, которого мы знаем, как лечить, и знаем, какие препараты ему нужны, то мы идём в аптеку, но остаёмся без цыплят. Поэтому мы проводим встречи с горожанами, и люди, которые приходят на них, посильно помогают нам справляться с такими трудностями.
Сейчас лаборатория потихонечку реорганизуется, строятся новые вольеры, работа переводится на научную базу. Для этого нам нужен хороший микроскоп, анализаторы для биологических жидкостей, красители и так далее.
Университет же будет заинтересован в этом, когда мы начнём выигрывать гранты, когда появятся конкретные результаты. Под этим я понимаю какие-то научные открытия и достижения. Но проблема в том, что они невозможны без той аппаратуры, которую мы хотим приобрести. Однако главное, что мог для нас сделать КемГУ – это предоставить помещение, и, повторюсь, мы очень благодарны вузу за это.
– Если вспомнить зарплаты в сфере образования, можно предположить, что содержать питомцев вам наверняка очень непросто.
– Одна поездка за цыплятами – это около 10.000 рублей. Учитывая наш заработок, многим приходится трудиться в нескольких местах, чтобы помогать животным. Это дело жизни, ради которого мы готовы на подобные вещи.
– Учитывая всё вышесказанное, кажется невозможным помогать всем попавшим к вам животным, ведь им даже просто не хватит места в лаборатории.
– Количество мест в лаборатории, конечно, ограничено, но помогать всем животным, которые будут к нам поступать, возможно, если будет работать конвейер, и здоровых зверей будут забирать новые хозяева.
– Насколько я понимаю, практически у каждого из ваших животных за спиной какая-то непростая история?
– Это действительно так. Например, возьмём нашу европейскую сову, сипуху обыкновенную. Эта птица была оставлена передвижной выставкой вместе с другими питомцами в подъезде три года назад, в апреле. Не очень приятная история, конечно. Была проведена очень большая работа совместно с Обществом защиты животных, с полицией, в итоге она оказалась у нас.
Сипуха была очень странно воспитана. Дело в том, что когда они пытаются защищаться и напугать своего противника, они расправляют крылья и начинают переступать с ноги на ногу. На выставке же это позиционировалось как танец: подходили сотрудники, начинали её пугать, сипуха изображала "танец", а люди радостно аплодировали. В общем, можно представить, как она относилась к людям, когда попала к нам. Сипуха эта не дикая, кормили её чем попало, хотя по сове видно, что в детстве она питалась хорошо.
Через какое-то время нашей сотруднице Наталье Ивлевой удалось воспитать и приручить эту сову, и теперь это ручное животное, которое в состоянии сидеть на перчатке и не изображать из себя каждый раз вот этот "пуховый шар", пугаясь людей. Теперь она спокойно берёт с рук еду и даже проявляет какое-то игровое поведение. Вот такое замечательное животное.
– Но совы ведь не поддаются дрессировке?
– Совы плохо поддаются дрессировке не из-за низкого интеллекта, а из-за своего непростого характера: они сами себе на уме. Тем не менее животные, выращенные с самого маленького возраста у людей, в состоянии ассоциировать себя с людьми и людей с собой, поэтому могут демонстрировать социальное поведение, в том числе при контакте с человеком.
Те животные, кого встречи с людьми и различные мини-выставки могут напугать, остаются в лаборатории. Сюда мы берём только психически устойчивых животных, которые умеют работать с людьми, и с которыми мы умеем работать.
– Какое самое экзотическое животное живёт в Центре в данный момент?
– Есть у нас чудесный нильский крокодил, который дорастает до пяти метров. С ужасом ждём, пока вырастет, хотя животное прекрасное. Но крокодил есть крокодил: он кидается, кусается и очень большой вопрос, что с ним дальше делать. Он уже понемногу перерастает размеры, при которых мы можем с ним справиться, так что подыскиваем ему добрые руки. Сами понимаете, что для крокодила их найти сложнее, чем для совы. Понятно, что это будут не частные руки, а, скорее всего, какой-нибудь зоопарк, финансово устойчивая стационарная выставка. Правда, нильские крокодилы очень распространены и разводятся неплохо на свою беду, так что найти подобные условия будет крайне непросто.
– Какие сейчас стоят первоочередные задачи перед Центром?
– В ближайших планах – организовать пересидочные вольеры для птиц, а также зону для карантина, куда будут помещаться птицы, только что попавшие к нам. И, конечно, нам очень нужен разлёточный вольер, а для него нужна земля, которую найти сложно. Мы надеемся на некоторые варианты, но ни в одном не уверены.
Нужно понимать, что мало птицу долечить. Это порой занимает несколько месяцев, и потом нам нужно эту птицу разлетать, заставить её набрать рабочую мышечную массу, которая позволит ей выживать в дикой природе. Иногда необходимо научить птицу заново охотиться. Именно для этих нужд и нужен разлёточный вольер, потому что если просто выпустить птицу, то всё лечение окажется лишь потерянным временем.
– Нет желания в случае получения гранта или появления спонсора вывести лабораторию в отдельную организацию со своим штатом?
– Конечно, всё это очень здорово, но это пока просто мечты. Очень большой вопрос в законодательном плане – есть огромное количество неясностей, неровностей и шероховатостей, в которые можно попасть и пропасть. Но отмечу, что во многих городах уже есть центры помощи, в которых работают исключительно волонтёры. При этом люди занимаются там действительно профессионально, зачастую имея смежное образование и достигая высот больших, чем ветеринары с дипломом.
Мы думаем о том, чтобы организовать что-то подобное и у нас, но пока это очень сложно. Впрочем, если когда-то наш центр перерастёт в более-менее большую организацию с собственным штатом, у многих из нас исполнится мечта.