Переезд с насиженного места всегда сопряжен с большим количеством сложностей, особенно если предстоит жить в другой стране. Корреспондент VSE42.Ru пообщался с кемеровчанами, которые волею судеб оказались за тысячи километров от Кузбасса. Израиль, Шотландия, США, Вьетнам. Впечатления от жизни за рубежом, интересные наблюдения, возможности, которые открыла жизнь в другой стране – обо всем этом читайте в нашем материале.
Анна Щеголева живет в Соединенных Штатах Америки недавно, около трех месяцев. Когда они с супругом планировали отъезд, то выбор стоял между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом. В результате решили пожить в теплом калифорнийском климате близ океана, насладиться относительно размеренной жизнью Лос-Анджелеса, красотами голливудских холмов.
Причин для отъезда из России у ребят было достаточно. Одна из них – желание сменить климат. Кстати, его положительное влияние они ощутили сразу: прилив сил, отличное самочувствие. Аня относится к переезду как к приключению, дающему массу интересного опыта. Вот как она об этом говорит:
– После отъезда жизнь делится на "до" и "после". Ты сразу получаешь огромное количество впечатлений, которые обогащают тебя. Время словно расширяется. Мы в США несколько месяцев, а кажется, будто уже прошло больше полугода.
А вот что Анна рассказывает о сложностях, с которыми пока им приходится сталкиваться. В первую очередь это огромное количество принципиальных отличий в быту и повседневной жизни. К примеру, в Лос-Анджелесе, как и в большинстве других городов Америки, сложно куда-либо добраться, если у тебя нет машины. Автобусы ходят с ощутимыми временными перерывами. Зато общественный транспорт комфортный. Есть все условия для пассажиров-колясочников. А для пожилых людей, которые с трудом передвигаются, водитель опускает переднюю часть автобуса, уменьшая дорожный просвет, таким образом предоставляя им возможность зайти. Вообще, инвалидов, по словам Анны, в США можно встретить повсюду, что совершенно не типично для России.
Девушка признается, что слишком большого стресса при переезде она не испытала. Возможно потому, что рядом с ней муж – человек спокойный и уверенный:
– Мне трудно представить, чтобы я решилась на такую авантюру в одиночку. Когда ты молод, полон энергии, тебе море по колено, перемены воспринимаются проще. Со временем мы обрастаем множеством страхов и сомнений, и подобные шаги даются все сложнее.
Продолжается адаптация к языку. У Ани всегда был интерес к английскому, она учила его на протяжении многих лет. В России при изучении иностранных языков весомый упор делается на грамматику, а разговорного английского не хватает. И сейчас это особенно ощущается. В настоящее время Анна посещает сразу несколько бесплатных школ изучения английского языка, которых в Лос-Анджелесе предостаточно. В такие школы в основном ходит испаноговорящее население (выходцы из Мексики, Эквадора и др.) старше 40 лет. Эти люди прожили в США 10-20 лет, а время на изучение языка появилось только сейчас. Как же они все это время работали и жили в штатах? Дело в том, что в Калифорнии испанский – второй по популярности язык: в социальных службах, банках и других организациях всегда есть испаноговорящие специалисты и документы дублируются на этом языке. К тому же мексиканцы часто живут сообществами, у них крепкие семейные связи. Поэтому они чувствуют себя здесь, словно в Мексике.
Из сложностей Анна выделила выбор продуктов в магазинах. Огромную проблему составляет поиск простых товаров без вредных добавок, таких как пшеничная мука, мороженое, сметана и многое другое. Зато фрукты и овощи здесь заметно дешевле.
К счастью, плюсов у жизни в Америке намного больше. Один из них – доступ к ресурсам.
– Для записи в библиотеку достаточно минимума документов. И кроме читального зала, ты получаешь бесплатный доступ к морю информации: электронные книги, разнообразные курсы, даже возможность получить профессию. Доступен максимум ресурсов. Все зависит от упорства и желания ими воспользоваться, – рассказывает Анна.
Если говорить о разнице культур и менталитетов, то она существенная. Аня пытается сравнивать и анализировать ситуацию в России и США:
– В последние годы в России ощущалась необходимость постоянной борьбы с окружающей действительностью. Трудности не давали расслабиться. К тому же было ощущение тщетности всех попыток качественно изменить жизнь. Мы словно ходили по кругу. Я знаю это не только по себе, но и по историям своих близких и друзей. Здесь же оптимизм и мысль, что все будет хорошо, витают в воздухе. Ты понимаешь, что трудности временны.
Анна предполагает, что такое чувство возникает, в том числе, благодаря курортному климату и приветливому отношению людей. Например, если встретишься взглядом с прохожим, он наверняка пожелает тебе доброго утра, вечера или просто улыбнется, а женщина, идущая на встречу, скажет: "Мне нравится твое платье!" Здесь это часть культуры. С тобой запросто заговорит пассажир, с которым вы только что вышли из автобуса. Удивляют охранники в учреждениях. Стоит длинная очередь, а они ведут себя как шоумены – развлекают людей, комментируют, шутят, в них так много энергии.
– Эта приветливость подкупает, со временем с тебя сходит маска недоверия, и ты начинаешь чаще улыбаться, – делится впечатлениями Аня.
Кстати, сейчас она находится в поисках постоянной работы, а пока Анне удалось поработать на "FoxStudios" – сняться в одном из эпизодов знаменитого сериала "Американская история ужасов".
– Меня выбрали из огромной базы для съемки в одной из серий. Сказать, что это счастливый случай – ничего не сказать. Выбрали только троих. Причем речь шла не о массовой сцене, а о работе, где на площадке всего человек девять. Мало того, что я смогла погулять по студии, так еще и увидела процесс съемки изнутри: примерка костюмов, грим и прическа в специальных трейлерах с актерами и, конечно, работа на площадке. Мы работали в павильоне, где снимались фильмы, начиная с 30-х годов XX века. Не знаю, сколько раз попала в кадр и в скольких меня "оставят", но в любом случае я была частью команды профессионалов. Если бы мне кто-то сказал, что такое произойдет со мной, я бы не поверила, – рассказывает Аня.
Многие, покидая родину, сталкиваются с ностальгическими переживаниями. Но Анна пока не успела соскучиться по родным местам и рассуждает об этом философски:
– Если постоянно оглядываться в прошлое, то трудно сделать шаги, чтобы изменить свое будущее. Я скучаю по близким и большому количеству друзей, которые, по сути, и есть моя родина. Стараюсь со всеми поддерживать отношения. Правда, разница во времени и занятость затрудняют наше общение. Порой не хватает сибирских лесов, озер и гор. Как-то я сидела у музыкального фонтана в Лос-Анжелесе, заиграла музыка Чайковского, и вот тут неожиданно на глаза навернулись слезы. Считаю, что где бы ты ни был, культура и история родной станы, твои близкие, друзья и твое прошлое, все это – богатство, которое ты носишь в себе, и забывать его – это значит предавать себя.
Роман переехал в Израиль в 2005 году сразу после окончания социально-психологического факультета КемГУ. Сейчас он живет в городе Беэр-Шева на юге страны. Одной из причин отъезда стала мечта Романа служить в Армии обороны Израиля. За год до переезда он там гостил и познакомился с ребятами-солдатами, вместе с которыми путешествовал по стране.
– Незабываемая картинка: идет девушка в кремовой военной форме, обтягивающей фигурку, а по бедрам ее хлопает приклад автомата, – вспоминает Роман свои впечатления двенадцатилетней давности.
Другой причиной покинуть Кемерово стало желание сорваться с насиженного места, посмотреть мир. Роману было всего 22, однако не покидало ощущение, что вся его жизнь заранее распланирована – работа, брак, дети, ипотека. В какой-то момент он четко осознал, что это его категорически не устраивает.
– Мы с друзьями любили петь песню "Сел и поехал" группы "Несчастный случай". Она очень хорошо отражает мое тогдашнее состояние. Я понял, что пока меня ничего не держит в Кемерово нужно что-то менять и уехал, – рассказал Роман.
Сложности, с которыми столкнулся по приезду, вспоминаются с трудом. Возможно, они не были глобальными. К примеру, тогда было тяжело переносить жару. Да и до сих пор не удалось привыкнуть к высоким израильским температурам. Или вот еще – шаббат или суббота (седьмой день недели, в который Тора предписывает воздерживаться от работы). В этот день в Израиле закрыты магазины, кафе, не ходит транспорт и ничего нельзя делать. Вот что об этом говорит Роман:
– Я уважаю религиозные взгляды евреев, соблюдающих шаббат. Но они не считают нужным уважать мои взгляды. Ввели правила для всех, и ни на йоту не сдвинуть их.
Новых репатриантов (вернувшихся на историческую родину) принял один из старейших кибуцев Израиля – Шоваль (сельскохозяйственная коммуна), где дали работу, кров, еду, но главное по 6-8 часов в день обучали ивриту. Роман более пяти лет прожил в кибуце и с теплотой вспоминает то время, говорит о доброте людей, которые всегда выручали, не дожидаясь просьбы о помощи.
Особое место в жизни Романа Зака занимает служба в израильской армии. Три года он отслужил в боевых частях снайпером. После ухода в запас прошел офицерский курс и теперь два месяца в году, в рамках резервистской службы, работает психологом в спасательном подразделении.
– Армию я люблю и горжусь тем, что служу. Я – офицер, и по сей день хожу на резервистские сборы. Армия строит человека, строит нацию. В Израиле косо смотрят на неслуживших: ваше право, но вы какие-то не наши. Здесь у людей к армии особое отношение. Армию любят и гордятся. Военные – это дети всей страны. Когда я иду по улице в форме, меня может благословить совершенно незнакомая бабушка. Обидеть солдата даже мошенники не решаются. Армия дала мне многое – друзей, отличное знание языка, связи. Практически в каждом израильском городе у меня есть друг-сослуживец, который всегда даст кров, накормит, напоит. Хотя, скорее всего, потащит в бар, – эмоционально рассказывает Роман.
Вот еще один интересный момент, связанный с отношением к военнослужащим. Роман приехал в Израиль один и получил статус "солдат одиночка". Не было ни одного шаббата, чтобы его не пригласили домой родители сослуживцев. У израильтян не укладывается в голове, как можно вечер пятницы провести без семьи, не за столом. Роман рассказал трогательную историю:
– В кибуце я жил в маленьком домике и никогда не закрывал дверь. Однажды вернулся из армии поздно ночью. Голодный. Все магазины и столовые уже закрыты. Зашел домой, а у меня холодильник забит жареным мясом. До сих пор не знаю, кто его принес.
Условия службы в израильской армии, по словам Романа, прекрасные. Солдат часто отпускают на выходные домой. Однажды оплатили ему поездку в Россию, к маме, а на следующий год привезли ее в Израиль и развлекали, пока Рома был на службе.
Сегодня Роман работает детским психологом в специальной службе при мэрии. За каждым психологом здесь закреплена школа или детский сад, воспитанников которых они консультируют. Такая система позволяет сотрудникам психологической службы быть независимыми от дирекции учебных учреждений. Роман помогает детям, у которых возникли проблемы в учебе или тем, у кого появились фобии (например, из-за ракетных обстрелов), консультирует родителей и учителей.
Несмотря на то, что Роман за 12 лет стал настоящим израильтянином, у него остается прочная связь с Кемерово. Ведь здесь живет его мама и вся родня по материнской линии. Роман прилетает в Россию раз в два-три года. Конечно, с развитием интернета связь поддерживать стало проще. Раньше в Израиль регулярно выбирались друзья, но сейчас летать стало дорого, кризис дает о себе знать. И все равно, хотя бы раз в год, кто-то из ребят приезжает.
Роман говорит, что любит Израиль за то, что эта страна любит его:
– Здесь гражданин не винтик. Здесь важен каждый. Присутствует ощущение, что страна заботится о тебе. Люди здесь добрее. Здесь невозможно себе представить ситуацию, чтобы я на улице к кому-то обратился за помощью и получил отказ. Израильтяне никогда не пройдут мимо человека, оказавшегося в затруднительной ситуации. Мне кажется, что Израиль – это единственное место в мире, где я видел, чтобы хозяин магазина говорил: "Не бери эту дрянь! Вот нормальная вещь!" Или чтобы хозяйка булочной тетя Шифра, где я каждое утро беру кофе, отбирала у меня чипсы и давала вместо них круассан со словами: "Не ешь эту гадость!" Да, израильтянам до всего есть дело. Это порой напрягает, но, если привыкнуть, это мило.
Роман говорит, что жизнь в Израиле открыла для него много новых путей, возможностей, изменила его самого. Например, он стал более уверенным, раскрепощенным, стал менее настороженно относиться к людям. И снова возвращаясь к теме отъезда, Роман акцентирует внимание на том, что уехал из России не потому, что ему было плохо:
– Я люблю Кемерово, люблю сибирскую природу, зиму, дождь, кедровые орешки и улицу Весеннюю. Презираю людей, которые уезжают, а потом хают свою страну исхода. Сейчас мой дом – Израиль. Здесь моя семья, любимая работа, хороший уровень жизни. Но я всегда могу сесть в самолет и приехать в Кемерово или любой другой города мира.
После окончания в 2004 году исторического факультета КемГУ Дмитрий Арзютов отправился в Санкт-Петербург, где стал аспирантом Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого, больше известного как Кунсткамера. В 2007 году он успешно защитил кандидатскую диссертацию "Шорцы и северные алтайцы в XIX – начале XX в.: этноконфессиональные аспекты взаимодействия традиционных верований и христианства".
В 2010 году Дмитрия пригласили в Норвегию, где он в течение полугода работал на кафедре археологии и социальной антропологии Университета города Тромсё. Здесь он начал активно изучать историю социальных наук в СССР. Ну а дальше, получив исследовательский грант, перебрался в Великобританию, точнее, в Шотландию, в город Абердин, где, с перерывами на научные экспедиции и командировки, живет уже четыре года и является научным сотрудником кафедры антропологии местного университета.
Вся жизнь Дмитрия связана с наукой, поэтому рассказать об этом человеке, избегая тем его исследований, просто невозможно. Итак, развивая интерес к истории советской социальной философии, Дима попытался рассмотреть философию в контексте определенной реальности. К примеру, советские этнографы были активно вовлечены в государственную политику. Конечно, они не выступали на заседаниях политбюро. Но в процессе своей работы они разделили на ряд групп народы, населяющие СССР. Дмитрий конкретизирует:
– До появления Советского Союза четкой классификации народов, населявших территорию России, не было. Вопрос разделения шорцев и телеутов, например, не стоял. То есть они не были двумя отдельными народами. А в советской этнографии процесс подобного разделения стал главным. Была проделана серьезная работа в этом направлении. Таким образом советские ученые подвели почву под национальную политику. Отсюда вытекали политические решения: кому давать автономию, а для кого создать национальный район и т.п. Меня заинтересовало, как работа советских этнографов повлияла на ход истории.
Другая тема, которая сейчас порождает дискуссии в западных научных кругах – рассмотрение окружающей нас природы, как социального конструкта, также очень занимает Диму:
– Мы привыкли говорить о лесах, полях, как о природе. Но в действительности – это результат деятельности человека. Что хорошо видно на примере создания разного рода национальных парков, в том числе и в Сибири, – объясняет Дмитрий.
Ему стало интересно соединить философию, национальную политику и политику управления природой. И именно об этом будет его новый проект. Причем реализовываться он будет на примере российской Арктики.
В связи с этим совсем скоро в жизни Дмитрия произойдут изменения. Ему предстоит переезд в столицу Швеции Стокгольм. Дело в том, что здесь есть очень хороший научный центр – стокгольмский королевский институт технологий. На 90% его деятельность связана с техническими науками. Однако в институте есть большой отдел, изучающий историю науки окружающей среды и технологий. Он как раз и занимается изучением Арктики. Правда, не с точки зрения антропологии, а с точки зрения истории.
– Я попытаюсь в методологическом смысле соединить антропологию и историю. Буду работать как антрополог, но в исторической среде. И мне этот опыт очень интересен, – делится планами Дмитрий. Кстати, помимо научно-исследовательской деятельности он будет и преподавать.
Если говорить о практической стороне жизни в Европе, то в самом начале у молодого ученого, как и у многих, возникли сложности с адаптацией к языку.
– Даже если сносно говоришь по-английски, то, когда ты оказываешься в другой стране, вдруг узнаешь, что все знания, которые ты получил об этом языке дома, не соответствуют реальности. Язык живет своей жизнью, он постоянно развивается, меняется, пополняется новыми словами, выражениями. С русским языком, кстати, то же самое. Вот это самое первое, что удивляет, когда ты перемещаешься в другую языковую среду, – рассуждает Дима.
В целом же вживание в новую среду, по словам Дмитрия, прошло довольно спокойно. Возможно потому, что сначала он переехал в Санкт-Петербург, который довольно сильно отличается от Кемерова. И это стало неким подготовительным этапом к жизни в Европе.
Дима поделился и своими наблюдениями, касающимися разницы менталитетов и особенностей общения между людьми на Западе. Прежде всего, это отношение со временем.
– В России мы не слишком бережно относимся ко времени. В Европе же присутствует определенная регуляция жизни, планирование. Здесь не принята безалаберность, особенно в академической среде, которая мне наиболее близка и понятна, – говорит Дмитрий.
Другой интересный момент – это манера вести беседу. Здесь Дима опять же рассказывает об ученых. По его наблюдениям, они более ответственно относятся к тому, что говорят, их речь сдержанная и обдуманная. В России в разговоре больше эмоций. У нас быстрее дают оценку, вешают ярлык. В то время как для зарубежной среды оценочные суждения не характерны вообще.
Кстати, супруга Дмитрия, Лаура, родом из Италии. Она тоже ученый-этнограф. Окончила пизанский университет. Ее исследования связаны с Россией, и она прекрасно владеет русским языком. Ребята познакомились на научной конференции. А через какое-то время судьба их снова свела – они получили работу на одной кафедре в университете Абердина и с тех пор вместе.
Говоря о своих весьма впечатляющих для стороннего наблюдателя достижениях, Дима не считает, что его жизнь с переездом за рубеж кардинально изменилась. Правда признает, что в какой-то степени он приобрел больше свободы. Это касается и возможности с легкостью перемещаться из одной страны в другую, и расширения взгляда на мир в целом.
– Мне кажется, что, помимо прочего, свободу дает знание иностранного языка. Если вдобавок к родному языку ты знаешь еще один – английский, немецкий, казахский, монгольский… Не важно какой. Любой. Ты получаешь возможность читать на этих языках, общаться с людьми, которые живут в других социальных, политических, культурных контекстах. Именно это тебя освобождает, расширяет границы, – это кажется Диме наиболее важным, если говорить о свободе.
Дмитрий считает, что человек привыкает к определенному ритму жизни. А когда он меняет город или страну, то видит, что люди говорят и живут совсем иначе. Приходится внимательно наблюдать, присматриваться к каким-то явлениям, обогащаться новыми знаниями. Это заставляет становиться более пластичным. И вот как Дима говорит об этом:
– Любой человек должен стремиться всю жизнь сохранять эту пластичность. Причем не важно, уезжает он или остается на месте. Не существует никакого четкого распорядка и смысла. Жизнь очень переменчива. И ты должен всякий раз быть открытым этим переменам и миру.
В Ханой, столицу Вьетнама, Кристина Шашкова переехала жить в 2012 году вслед за мужем, талантливым айтишником, которого одна из крупных компаний пригласила участвовать в разработке поисковика "coc coc" – вьетнамского аналога Google.
– Когда я прилетала во Вьетнам на две недели погостить, страна мне очень понравилась. Я пребывала в какой-то эйфории и радостно предвкушала переезд. Однако, когда я приехала жить во Вьетнам, эйфория пропала. Шумный Ханой, заваленный огромными кучами мусора, ни на минуту не перестающие сигналить мотобайки, колоссальная загазованность воздуха, невоспитанные кричащие люди на улицах города… Все это мне жутко не нравилось. На полгода я стала совершенно домашней. Выходила только на рынок за продуктами и занималась хозяйством. Сейчас я понимаю, что пребывала в состоянии шока, – вспоминает девушка свое эмоциональное состояние.
Постепенно Кристина пришла в себя. Занялась спортом, начала гонять на мотобайке. Правда, привыкнуть к стилю вождения ханойских жителей непросто. По словам Кристины, если не нарушать правила дорожного движения, как все, то непременно попадешь в аварию. Против общего потока плыть очень сложно. Приходится подстраиваться под стиль езды большинства. Чтобы остаться целым нужно действовать по ситуации, а не по правилам дорожного движения.
Другая проблема, с которой столкнулась Кристина, переехав за рубеж – необходимость изучить местный язык. И, действительно, в первые месяцы Кристина занималась вьетнамским. Однако бросила эту затею. И вот как девушка объяснила это:
– Вы удивитесь, но я не стала изучать вьетнамский язык, потому что не хочу знать, что обо мне думают вьетнамцы (смеется Кристина). Местное население весьма двулично. В лицо приветливо улыбаются, но, переходя на вьетнамский, тут же выливают на тебя ушат помоев в виде всевозможных оскорблений. Им даже в голову не приходит, что европеец может понимать вьетнамский язык.
Кристина обладает тем минимумом языковых знаний, которые необходимы для бытового общения (походов на рынок, в магазин). Иногда ее выручает английский.
Немного адаптировавшись к местным нравам и обычаям, освоившись в городе, Кристина начала искать себе занятие по душе. Так, с 2014 по 2015 год она работала в российской редакции радио "Голос Вьетнама". Редактировала тексты, читала новости. Затем перешла работать в Российский центр науки и культуры в Ханое, который был открыт в 2003 году на основании Межправительственного соглашения между Россией и социалистической республикой Вьетнам с целью укрепления культурных, деловых и общественных связей наших стран. В Центре Кристина готовила вьетнамских детей к поступлению в русскую школу при посольстве Российской Федерации. Желающих попасть туда всегда очень много – около 40 человек на место. Это дает детям шанс не только овладеть русским языком, но и в будущем поехать учиться в Россию.
С одной из своих учениц, семилетней Боной, Кристина занималась индивидуально. Девочка успешно поступила в школу при посольстве, а Кристина осталась работать в семье. Сейчас она обучает русскому языку младшего брата Боны – пятилетнего Вьета. Готовит мальчика к поступлению в русскую школу и занимается с полугодовалой Анной (родители назвали младшую дочь русским именем).
Совсем недавно Кристина навещала родной город Кемерово. Вместе с ней на каникулы в Россию приехала Бона.
– Выйдя из самолета Бона замерла, вдохнула полной грудью и сказала: "Какой вкусный и чистый воздух!" Мы с мужем были поражены. Через несколько дней пребывания в Кемерове у девочки прошла аллергия, которой она страдает практически с рождения. Малышке очень понравилась сибирская природа. Но особенно ее потрясло, сколько у нас птиц. Мы каждый день смотрели с ней в окно и наблюдали за стрижами. Ходили кормить голубей, – рассказывает Кристина.
В Ханое существуют серьезные экологические проблемы – колоссальная загазованность воздуха, огромное количество бытовых отходов, которые не успевают перерабатывать. Поэтому в городе совсем нет птиц. Их можно увидеть только в клетках, развешанных в окнах магазинчиков. Зато в Ханое огромное количество крыс, которые бегают по улицам, как кошки в российских городах.
Живя в России, Кристина профессионально занималась музыкой. Она окончила Новокузнецкое музыкальное училище по классу скрипки и Педагогическую академию и какое-то время преподавала. Сейчас девушка редко музицирует. Однако недавно у Кристины и мамы ее учеников, которая играет на фортепиано, родилась идея проведения домашних семейных концертов, где они будут исполнять ансамбли для скрипки и фортепиано.
Конечно, жизнь во Вьетнаме состоит не только из негативных впечатлений. К примеру, Кристине нравится национальная кухня. А еще она говорит, что чувствует себя на улицах Ханоя в безопасности. Конечно, здесь есть преступность, и уровень ее довольно серьезный. Однако вьетнамские бандиты не рискуют связываться с европейцами. Поэтому здесь можно совершенно спокойно возвращаться поздно вечером домой и не бояться, что тебя ограбят.
Прожив во Вьетнаме пять лет, Кристина изучила культуру этой страны, обрела новые знания, друзей. И все же с нетерпением ждет возвращения на родину. Вот как она говорит об этом:
– Жизнь во Вьетнаме расширила границы моего мировоззрения. Я начала более ярко воспринимать мир, он заиграл для меня новыми красками. Но полностью интегрироваться во вьетнамскую культуру я не хочу. Она для меня чужая. Интересно, что именно уехав из Кемерово, я начала ценить свою родину, Россию: природу, людей, отношения. Потеряв на какое-то время все то, что меня окружало с детства, я начала любить это еще сильнее. Мы обязательно вернемся в Россию. Не в Москву или другой мегаполис, а именно в Кемеровскую область. Именно здесь я хочу жить.